Сибирские огни, 1989, № 9

глухом распадке, окруженном с трех сто­ рон сумрачной тайгою. Дома все добротные и какие-то веселые, с резными окнами, у иных и мансарды на дачный манер, улица широкая и прямая, тротуары из толстых плах, столовая под броской вывеской «Зар­ ница», зеленый аккуратный скверик перед деревянным, затейливой архитектуры здани­ ем Дома культуры. А еще озадачила меня картина, открыв­ шаяся из окна колхозной гостиницы: за по­ рядком изб тянулись огороженные жердя­ ми приусадебные участки колхозников, но было непохоже, что они возделываются под огородные культуры — вольно зеленеют, что футбольные поля. — Тут у нас кто овес, кто кормовые тра­ вы сеет,— разъяснил мне Перевалов.— Низкое место, заморозки. Картошку, овощи размещаем повыше, потом идет пшеничный пояс. Полеводство у нас многоярусное... И это еще не все, чему можно было удивляться в Васильевске. Когда Перевалов в 1963 году принял это отстающее хозяйство, лишь четвертая часть пахотных земель была пригодна для обра­ ботки современными машинами. Весь юж­ ный склон самого хлебного увала усеян камнями, тут и там высились одиночные деревья в окружении кустарников — иде­ альные рассадники сорной растительности. В первую же весну Перевалов вывел на­ род от мала до велика на уборку камней. Такие «массовки» стали в Васильевске тра­ диционными, он их проводил как праздники труда, с музыкой и песнями, дважды в го­ ду — весной и осенью. Потому поля теперь окружены грядами из светлого прибайкаль­ ского доломита. Этим же камнем вымощены километры дорог, им бутят фундаменты хо­ зяйственных построек, а каждая новая вспашка приносит очередной урожай строи­ тельного материала — камни, говорят здесь, «растут» из земли. Люди во главе с Пере- валовым выкорчевывали пни, засыпали ов­ раги, соединяли в одно мелкие поля, исправ­ ляли их конфигурацию. Это было сотворе­ ние пашни. Так площадь под зерновыми увеличилась на 1200 гектаров, а производи­ тельность полевой техники — в пять раз. Урожаями своими Васильевский колхоз превзошел районный уровень в три раза, областной — почти вчетверо. О том, как он сам и его люди шли к та­ кому урожаю, Александр Васильевич успел еще рассказать в своей книжке «Хлеб хо­ лодного поля», вышедшей в Иркутске в 1976 году. Он любил и умел пропагандиро­ вать достижения агрономической мысли, вел обширные опыты, к нему приезжали и хлеборобы из окрестных хозяйств, и даль­ ние гости, не раз бывали в Васильевске уче­ ные из Всесоюзного института молекуляр­ ной биологии и генетики — ставили свои опыты на делянках Перевалова. Именно в те годы, самый расцвет перева- ловского таланта, начал ощущать он пер­ вые признаки охлаждения со стороны мест­ ных «верхов». Сильный, независимый и сложный характер председателя все больше работал против него самого. Много случаев записано в моем блокноте... Вся область по команде «сверху» парит- жарит в самодельных цехах солому, об этом пишут в газетах, трубят по радио и телеви­ дению, сотни лекторов разъехались по райо­ нам — учить селян этому «прогрессивному» способу приготовления грубого корма. А Перевалов откровенно смеется над «но­ ваторами». У него в колхозе двухгодичный запас этой самой соломы, а отлежавшись в скирдах, она становится усвояемой и без всякого запаривания. Зачем же тратить си­ лы и средства? Его клеймят как отсталого человек»л. Вся область в повальном увлечении (день­ ги-то дармовые, государственные), строит скотные дворцы, и Перевалову предписы­ вают построить такой комплекс на 800 ко­ ров в Васильевске. Он уже не смеется, а протестует резко, по-переваловски. В самом деле, собрать все молочное стадо в одно место — это значит отнять работу у женщин четырех бригадных поселков — по­ селки тотчас же отомрут, а колхозные семьи патянрся в город. Перевалов просит помочь стройматериалами и оборудованием, тогда бы он приспособил эти сравнительно небольшие, на две сотни коров, бригадные фермы к новой технологии. Теперь смеются над его наивностью: чиновник никогда ниче­ го не дает тому, кто не слушает его коман- ДУ- В районе создали межколхозный лесхоз. Перевалов тоже было вступил в него, но межколхозные молодцы так набезобрасни- чали на его лесосеке, что он счел за благо поскорее выйти из этой организации. Теперь он уже прочно зачисляется в консервато- ры Думаю, однако, что все это Александр Ва­ сильевич перенес бы, как говорится, на но­ гах, если бы его деятельность не вступила в противоречие с большой областной полити­ кой. Политика же строилась не на перевалов- ских 30 центнерах с гектара, а на среднеоб­ ластных семи-восьми. Несколько лет подряд иркутяне, как любили тогда выражаться, «не участвовали в хлебозаготовках» — им нечего было продавать государству. Как же обосновать такое падение приангарского земледелия, товарного производства на ро­ дине знаменитых тулунских пшениц? На выручку мудрым деятелям застоя приходит некий местный Гумбольдт, кото­ рый пишет трактат об изменении климата в этой части Сибири, конечно же, в худшую сторону. И все бы у них сошлось, если бы не обес­ кураживающие урожаи Перевалова и ему подобных. При том, что, напомню, Василь- евск лежит куда как севернее Тулуна. Что с ними делать? А ничего. Нет урожаев — и все тут. По крайней мере, их не должно быть в отчет­ ных документах, тем более в печати и в эфире. Так вот, когда Перевалов со своими до­ стижениями стал помехой великой област­ ной идее, заботники ее и стратеги дали команду: «хватит нам Перевалова». Ни од­ ной больше строчки о нем, ни единого слова... Драма председателя становилась траге­ дией человека. Ему, уже бесконечно издер­ ганному придирками и поучениями чинов­ ных недоучек, возвращают статью, приня­ тую было газетой, готовая телевизионная передача о нем выбрасывается из програм­ мы, к нему больше не пускают делегации для обмена опытом.