Сибирские огни, 1989, № 9

разъяснений, откуда Гришаков брал дефи­ цитные материалы для своих строек. Несмотря на внешнюю медлительность, Григорий Софронович отнюдь не был домо­ седом. А если ты поездил по округе, по стране да потолковал с такими же бедола- гами-хозяйственниками, то довольно скоро узнаешь, где что лежит и на кого надо «выходить», чтобы получить доступ к на­ стоящим залежам «дефицита», которого на самом-то деле и нет. К слову о выражении «выйти на...» тако­ го-то. Читал недавно в заметках из «Лите­ ратурной газеты», что, мол, не к месту употребляют этот оборот. «Выходят на медведя, а не на Петрова или Сидорова»,— язвил ревнитель чистоты русского языка, не замечая, какую же меткую характеристи­ ку дал народ бюрократу, сравнив его с дре­ мучим таежным зверем! Никто ведь не ска­ жет; «Надо выйти на Петю или Сережу», если речь идет о друзьях, родных или зна­ комых рядовых людях. А вот добиться встречи, хотя бы телефонного разговора с большим начальником, распределителем фондов и прочих благ,— это-то называется «выйти на нужного человека». Все знают, как это трудно, подчас небезопасно, неда­ ром те же чиновники придумали свое ост­ роумное выражение — для неудачников: пришел, мол, с одним вопросом, ушел — с двумя. Это почти как «пошел по шерсть — вернулся стриженым». Так что охотничий азарт и словарь тут вполне оправданы. Так вот и Григорий Софронович однажды вышел на крупного дельца, через которого можно было приобретать для колхоза лес, металл, цемент, шифер, электромоторы, провод — в обмен на встречные поставки мяса, якобы «для трудового коллектива». Кладезь дефицита находился в соседнем Казахстане, туда и гнали табуны лошадей сибирские колхозы. Сколько веревочке ни виться, а на скамью подсудимых усадили чуть не роту жуликов, которые, оказывается, разворовали целый строящийся завод, который так и не под­ нялся. В те же дни следствие, потом и суд- тряс­ ли как свидетелей обвинения 70 колхозных председателей. Ни гроша в свой карман Софроныч не положил, его, как и других хозяев, отпустили с миром домой, но без выговора по партийной линии не обошлось. Переживал Гришаков сильно, хотя и не слег тогда еще в больницу, работал. Скрутило его как-то сразу по всем меди­ цинским статьям, в неполные два года мо­ гучий его организм разрушился вконец. Я не доктор, но хорошо знал привычки пред­ седателя, это дает мне некоторое право на собственное истолкование причин, привед­ ших к катастрофе. Оно не противоречит ме­ дицинскому диагнозу. Предприимчивость хозяина — это, поми­ мо прочего, обширные связи, то есть не­ прерывное мелькание лиц. Иные вызывали неприязнь с первого взгляда. Но ты с ним должен вступить в переговоры да еще его, подлеца, ублажить. Чем? Ясное дело, без бутылки не подойдешь, почти каждая ко­ мандировка превращалась в цепь встреч и выпивок. Какое для этого нужно здоровье! Конечно, у хорошего хозяина и друзей хороших, бескорыстных тоже много было. Чуть что звонят: «Слышь, Софроныч, посо­ ветоваться надо, я подскачу, а?» Софроныч, широкая душа, доброй встрече рад. И тут опять маячит она же, вездесущая. А на Софроныча-то друзья смотрели с восхище­ нием: во пьет мужик, маленковскими ста­ канами! И не пьянеет... Пьяным на народе, он, правда, не бывал. А умер, едва разменяв шестой десяток. Горестный мой мартиролог замыкает имя Александра Васильевича Перевалова. Уже совсем недавно, когда писались эти страницы, прочитал я в «Правде» статью иркутского экономиста М. Никифорова «Сдвинуть айсберг» и вспомнил: именно к этому человеку советовал мне обратиться Александр Васильевич, «если что будет не­ ясно». Но тогда, в мае месяце 1980-го, пос­ ле основательного знакомства с хозяйством Перевалова и с ним самим я получил весь­ ма продолжительную аудиенцию в Иркут­ ске у секретаря обкома партии Мосягина, и до того мне все стало ясно — хоть волком вой. Яркой, сильной и трагической личностью был Перевалов. Представьте, на Ангаро- Ленском водоразделе, в зоне вечной мерз­ лоты этот прекрасный хозяин брал по 30 центнеров зерна с гектара — самый высо­ кий урожай по области! Недаром автор статьи в «Правде» посвя­ тил ее своему другу и соратнику, в первых же строках приводит его давнее высказы­ вание, которое и мне знакомо: — Сельская экономика — что айсберг. Лишь малая ее часть доступна непосредст­ венному наблюдению, о ней и толкуем на всех совещаниях, словно невдомек нам, что большая часть — на глубине. Только люди села, хозяева земли, могут поднять всю эту махину, больше никто. Надо только развязать им руки... Перевалова я приметил давно. Где-то в самом конце шестидесятых в Новосибир­ ске проходило большое и, кажется, послед­ нее совещание работников сельского хозяй­ ства Сибири и Дальнего Востока. Предсе­ датель колхоза «Путь Ленина» из Иркут­ ской области Перевалов был среди орато­ ров, делившихся опытом работы на земле и своими бедами. Говорил он с подкупающей прямотой, в резкой насмешливо-ироничной манере. Уж не помню, какие именно пробле­ мы поднимал в своем выступлении Перева­ лов, но сам-то он запомнился. Прошло лет десять. Как-то «Литературная газета» объя­ вила конкурс на лучший очерк о сельском руководителе. И вот читаю о Перевалове. Да, «Крутизна» — это о нем! В гору, зна­ чит, идет Перевалов, не останавливается,— радовался я за него, хотя мы все еще не были знакомы. А потом началось самое интересное. Ге­ рой очерка присылает в редакцию письмо такого содержания: «Спасибо за добрые слова обо мне, но лучше бы приехал кто- нибудь да написал правду о том, как жи- вется-можется настоящему хозяину. Рабо­ тать ведь не дают, бьют по рукам, всячески изводят умных хлеборобов...». С этим пись­ мом, по просьбе редакции, я вылетел в Иркутск, а оттуда рейсовым автобусом от­ правился на север, в Баяндаевский район. Был май 1980 года. Село Васильевск, где расположилась центральная усадьба колхоза «Путь Лени­ на», приятно поразило своим приветливым видом, такой ухоженностью и чистотой, ка­ кие только и могут скрасить жизнь в этом