Сибирские огни, 1989, № 9

ство, несмотря на свой подавляющий удель­ ный вес, в силу своей классовой природы не в состоянии осуществить свои неопределен­ ные классовые цели, установить какой-либо государственный порядок и самостоятельно захватить власть для себя. Эта неспособ­ ность к самостоятельному классовому бы­ тию и господству сибирским крестьянином в процессе гражданской войны осознана, рав­ но как осознана им и его собственная неор­ ганизованность и неспособность к организа­ ционной самостоятельной борьбе. Вступая в борьбу с буржуазной диктатурой, оно поэтому принуждено искать союзника, ор­ ганизатора и руководителя в лице пролета­ риата, ведущего неуклонно революционную социалистическую войну, и, таким образом, поневоле обратиться в ударную силу, в ору­ дие пролетариата, борющегося в данный момент в Сибири за свою диктатуру, за Советскую власть». (Из протокола 3-й Си­ бирской подпольной конференции РКП(б).) Давайте попробуем отрешиться от про­ писных истин, давайте задумаемся. Не из этих ли категорических слов «не способно» и «реакционно» родилось то отношение к крестьянству, как к классу второго сорта, которое не выветрилось окончательно и по сегодняшний день? Трагедия заключалась в том, что одни крестьяне защищались, а другие, насильно взятые в армию, должны были с ними воевать. Побежденным до дна пришлось испить горькую чашу. Обра­ тимся к свидетельству очевидца. «Отступающая армия Колчака,— вспоми­ нал И. Н. Смирнов, председатель Сибрев- кома («Сибирские огни», № 5 за 1927 год), — уже более не представляла какой-либо опасности ( к концу 1919 — началу 1920 гг. — М. Щ .), ее гибель была очевидна, и если она нам была страшна, так разве теми десятками тысяч пленных, которых мы за­ ключили в концентрационные лагеря. Среди этих пленных распространялся тиф, который вскоре стал свирепствовать по всей сибир­ ской магистрали... сколько погибло от тифа, сказать трудно. В Новониколаевске из 20.000 пленных, заключенных в лагеря, в живых осталось не более 8.000». Но и победившая часть крестьянства не достигла того, о чем мечталось. Бесстраст­ ным языком об этом снова говорят доку­ менты. «Переговоры по прямому проводу члена Сибирского революц. комитета Фрумкина с тов. "Троцким. У аппарата уполн. тов. Троцкого Попов. По поручению Троцкого передаю несколько вопросов, на которые прошу дать сейчас же ответ. Первое. Прибыть в Омск не могу, так как спешу в Екатеринбург по делам Трудармии. Обменяться мнениями по важнейшим воп­ росам можно по прямому проводу... ...Девятое. Каково положение с партиза­ нами? С достаточной ли энергией ведется работа по их расформированию? Пример Украины свидетельствует, что невнимание к этому вопросу грозит гибельными последст­ виями. Отвечает Фрумкин. ...В общем расформи­ рование идет прилично. Были маленькие ос­ ложнения в Семипалатинске. Кажется, де­ сятого или одиннадцатого разоружено там две тысячи человек без всяких осложнений. Главное затруднение в том, что в районе Алтая и Семипалатинска имеется до 50.000 партизан, которые не распущены, а посте­ пенно охватываются нашими запасными частями». («Сибирские огни», № 5 за 1927 г.). Из воспоминаний Смирнова: «У меня до сих пор хранятся телеграфные переговоры с руководителем алтайских партизан тов. Мамонтовым. Они свидетельствуют о чрез­ вычайной напряженности отношений. Нуж­ но было около 6—8 месяцев упорной работы с ними, чтобы найти общую почву и из­ жить все недоразумения.» Сибирский крестьянин, разоренный Кол­ чаком, надеялся, что ему возместят убытки. Но возмещать было нечем. Более того, Центральной России, задыхающейся от голода, требовался хлеб. Его стали брать из Сибири по всем правилам и порядкам военного коммунизма. (Не потому ли так спешили с разоружением партизан?) Специальным декретом Совнаркома РСФСР от 20 июля 1920 года на Сибирь была наложена разверстка в размере 110 миллионов пудов хлеба, 6,7 миллиона пудов мяса. Сданное до 1 августа продовольствие в эти цифры не включалось. Задание пре­ вышало четвертую часть всей разверстки страны. Хлеб выгребали подчистую, в том числе семена и фураж. Выгребали с помощью арестов и репрессий. Получив тревожные сигналы из Новониколаевской губернии, В. И. Ленин поручил Сибревкому «наказать виновных в превышении власти при сборе продналога и в истязании крестьян». («Ле­ нинский сборник», XXXV, с. 337). Вдумаем­ ся — «истязании». По Сибири полохнули мятежи под ло­ зунгами: «За Советы без коммунистов», «За учредительное собрание». В мае-июне 1920 года — на Алтае, в июле — Колыван- ское восстание близ Новониколаевска, в октябре — в ряде уездов Енисейской и Иркутской губернии. В начале 1921 года — новое восстание, охватившее Тюменскую, часть Омской, Акмолинской, Челябинской и Екатеринбургской губерний. Все восстания были подавлены. Конечно, сложность времени, сложность ситуации, неоднозначность и запутанность положения, но, положа руку на сердце, признаем одну закономерность: за все кре­ стьянин платил кровью и хлебом, оставаясь все тем же классом второго сорта... Маленький Гриня, качаясь в зыбке и та­ раща глазенки на железный крюк, вбитый в матицу, еще ничего этого не знал, как не знал и того, что его тятю, бывшего партиза­ на, ставили к стенке собственного амбара за то, что он спрятал и не захотел сдавать семенное зерно. Уцелел он благодаря своей жене, которая, валяясь в ногах у продар- мейцев, вымолила прощение. Но, как говорится, пришли иные времена. Докатилась и до сибирской деревни новая экономическая политика. Крестьянин, уви­ дев, что он волен распоряжаться плодами своих трудов, яростно врастал в хозяйство. Хватало ему и ума, и сметки, и знал он, ког­ да надо сеять, а когда — убирать. — Порядки в семье строгие были,— рас­ сказывает Григорий Иваныч.— Я уж с пяти лет и на пашню, и на покос с тятей ездил. Литовочка своя, махонькая, была, косил. А как же? Следом за мной девки пошли, три подряд, их кормить надо было. Тятя у нас грамотей считался, журналы выписывал.