Сибирские огни, 1989, № 9

цепте. На том самом адмиральском рецепте, который он уже однажды использовал, чтобы воздействовать на следователя. Эффектным жестом выхватив его из недр заношенного портфеля, адвокат патетически воскликнул: Вы только вдумайтесь, господа, в такой факт: моя подзащитная держала, что называется,, в руках жизнь Верховного правителя и не злоупотребила имевшимися у нее возможностями! Возможностями, что называется, для диверсии! Для самой страшной диверсии! Так можно ли говорить о какой-то причастности этой девицы к большевикам?.. ^ Конечно,^наивно было надеяться пронять членов суда одной го­ лой патетикой, пришлось отвечать на вопросы, связанные с историей ее взаимоотношений с Ритой Костяновской, с другими товарищами. И од­ нако факт безукоризненного приготовления лекарства для адмирала оказался на весах правосудия той малостью, благодаря которой чаша весов склонилась в ее пользу. Впрочем, и по поводу рецепта не обошлось без вопросов. Чем можете доказать,— спросили у адвоката,—-что именно ваша подзащитная готовила лекарство по этому рецепту? Голос человека, задавшего вопрос, показался Лене знакомым, она метнула взгляд в сторону стола, за которым расположились члены суда, и лишь теперь разглядела среди них поручика Синявского. Он как раз и заострил внимание на истории с рецептом: подавайте ему, видите ли, доказательства! Подмывало крикнуть: «Не на ваших ли глазах, господин поручик, я расписывалась на рецепте в аптеке Шульца?» Не крикнула. Сдержалась. Чем можете доказать? — не отступал поручик. На рецепте есть подпись фармацевта, готовившего лекарство. Это подпись моей подзащитной. — Вы проверили подлинность подписи? — Нет, я не занимался такой проверкой... Азмидов-Пахомов вновь порылся в портфеле, извлек лист бумаги, помахал им над головой. — Я не занимался такой проверкой, это сделал господин Злобин, ротмистр Злобин, который вел следствие по данному делу. Вот его зак­ лючение. Похлопал пухлой ладошкой по обвислому боку портфеля, объявил: — И вообще, господа, у меня документирован каждый шаг подза­ щитных. Каждый шаг каждого из моих подзащитных. Впрочем, как и всегда. Лене вынесли оправдательный приговор. Вынесли оправдательный приговор, тем не менее из-под стражи в зале суда не освободили. Препроводили в камеру, где и оставили до утра. Утром, перед тем, как ей покинуть тюрьму, Лена вдруг услышала свое имя, тихонько произнесенное кем-то за окном камеры. Привстала на цыпочки, ухватилась руками за решетку, но ничего не увидела. Одна­ ко снаружи, видимо, заметили ее руки, и сквозь прутья решетки пролетел завернутый в бумагу камушек. Догадалась: весточка от кого-то из при­ говоренных к смерти. С ней прощалась Рита: «Нас расстреляют на рассвете, и когда к те­ бе попадет эта записка, меня уже не будет. Ухожу спокойно, была гото­ ва к этому. Маме не пиши, пока не придут наши. А может, съездишь по­ том? Хорошо бы побыть возле нее два — три первых дня, пока смирится с утратой, я ведь у нее одна...» Лена рвала записку на мелкие клочки и проглатывала вместе со слезами. Вскоре ее выпустили. А под вечер к ним домой прибежала Валя Ямпольская, жена под­ польщика Парникова, сообщила, что в контрразведку попали какие-то новые сведения, уличающие ее в подпольной работе.