Сибирские огни, 1989, № 8

Николай ГАЙДУК г. К расноярск КОЛОКОЛА Звон тогда стоял на всьо окольноеть. Горькая мелодия текла. На крутых округлых колокольнях корчевала Русь колокола! А звонарь, которому намедни руки ьделовало все село — колокол его из темной меди мог звенеть и свято, и светло! — тот звонарь уьнел в поля пустые, Ауму думал — слезоньки из глаз. Ах, как славно вся звенит Россия! Да неужто звон в последний раз!.. Нет! Каленый колокол какой-то стукнулся об землю — и взлетел! На небесной синей колокольне он один, как солнце, уцелел... Хохотал звонарь!.. А комсомольцы думали, что это за селом неболыная церковь с колокольцем - и ее бы надо бы на слом... Ой, звенит в душе земля и солнце, плечи трет нехитрая сума. Хорошо теперь в полях живется звонарю, сошедшему с ума!.. ПОКИНУТАЯ РУСЬ Н . и. Д Р О З Д О В У Изба стоит на самом на мысу. Я просыпаюсь до восхода солнца. Ласточка стрижет крылом росу — то к небесам, а то к земле прижмется. И сердце словно вслед за ней летит... И думы от созвездий до могилы... И этот сиротливый сельский вид — заброшенный такой и такой милый! Какие здесь стояли терема! Какая жизнь кипела здесь в округе! Крапива бьет по сердцу, жалит руки, и от полыни здесь сойдешь с ума! Все заросло — ограды и кресты. Лишь ветер в гости изредка нагрянет. А жили здесь надежды и мечты, и думалось,— вовеки не увянет... Какая сила сбила их с гнезда! Никто за это в мире не ответит!.. И снова тихо падает звезда. И свет сгорел,— а в памяти все светит!.. Высокий Разум, давший жизнь земле, глядит на нас, печалится над нами. Как дети, заблудились мы во мгле. Ночлега нет, а ночь не за горами!.. СТРОЙ О легу П АЩ Е Н К О Я не знаю, откуда появилось вдруг это, только ходит по лесу чье-то черное эхо. Собираешь грибочки, или, скажем, бруснику, ляжешь в тень под сосной — и подскочишь от крику: — Эй, постройся, орава! Молча топай к ночлегу! Влево шаг или вправо — как попытка к побегу!.. И шагает колонна с золотых рудников. Ой, как много, ребята, у народа врагов! За колонной колонна все идет и идет... И совсем непонятно, где ж тогда сам народ! Люди хмуро стекают вниз по темной дороге. Не цветочки мелькают, а разбитые ноги. И не яблочко зреет, а мишень на спине. Глухомань вечереет, ждет барак в тишине. Ох, обрыдло, ребята! Жизнь — одна! Смерть — одна! Или кровью зальемся, иль напьемся вина! Кто-то дерзкий решился — отклонился вдруг вправо... И осталась о нем только горькая слава... Облизнулись овчарки, ветер вытер стволы. Конвоиров перчатки, будто сажа белы. И опять нам команда: — Как по струнке шагать! А кто вздумал иначе — в душу господа мать!.. Никогда в этом жутком не бывал я строю, но себя почемх-то и друзей узнаю. Узнаю конвоиров, они входят во вкус. И меня подмывает на великий искус. Влево шаг или вправо — нынче дело за мной!.. Пуля воздух кусает — пес хрипит за спиной!..