Сибирские огни, 1989, № 8

— Скажите. Арина,— почему-то пришло мне в голову спросить,— а вы здесь, в Дудинке, оказались не в поисках ли своего первого м ^ ^ а ? — Нет, ей-богу, вы прелесть!— Арина расхохоталась — «Дети оттепели» — такие романтики! Во всем видят красивое... Подумали , я^в него по-прежнему влюблена, страдаю, еще один последний поцелуй! Нет, не ищу я своего алкоголика-мужа, для меня он отработанный ма­ териал, ка к и я для него. Сюда, в Дудинку, привезла меня старшая сес­ тра Аня. Она и ее муж Стасик тоже спасают меня, вот ка к далеко з а ­ везли меня спасать, аж за Полярный круг. Аня очень мучилась моей бес­ путной судьбой, д аж е страдала. Все обо мне страдают, все хотят меня спасти. Вы вот тоже смотрите на меня с жалостью. — К а к я отношусь к вам, Арина, я сам скажу. Лучше объясните, почему вы сбежали от сестры? Ведь вы удрали от нее, не ошибаюсь? — Еще как ошибаетесь !— Арина вздохнула.— Я не убежала , меня прогнали. Сестрица родная выгнала вон. Как проворовавшуюся бро­ дяжку . Только пинка под зад не дала. — Вуду откровенен, Арина,— не верю. Не очень вы похожи на бро­ дяжку , которую прогнали. Вы не... кокетничаете? — Ага, кокетничаю. Целый день хожу по кораблям и кокетничаю. Чтобы поскорее смыться из Дудинки. ' Арина р а зд авил а в пепельнице сигарету, только после этого п аль ­ чиком что-то смахнула с глаз. Сначала с одного, потом с другого. — Д а нет, вы не подумайте, что тут шекспировская трагедия. Сквер­ ный анекдот, и я знала, что этим анекдотом все и кончится. Я же себя знаю. И Анечку хорошо знаю. У Чехова три сестры, а у нас в семье — две. У Чехова могло быть хоть тридцать сестер, все они одина­ ковые, как конфеты в кульке. А мы с Анной — наоборот; черт и ангел, мрак и свет, порок и добродетель. Вы, конечно, догадались, что порок— это я, а сестра — добродетель, героиня из романа. Стасик, Анин муж, получил распределение сюда, в Дудинку, Анечка — за ним. Д л я па­ п ы— сущий пустяк был оставить Стасика в Москве, но Аня сказала: мы не лучше других. Представляете: генеральская дочь — и не лучше! Вросила столицу, едет с мужем в Сибирь — княгиня Трубецкая! Ста­ сик бородку отпустил под ссыльного революционера, мама, бабуш­ ка в слезах: Анечка т ак а я чистая, принципиальная, едет на край све­ та, работать, строить! Аня, и правда, страшно идейная, как ма ­ ма, и очень умная. Она гордость семьи, а я — стыд и позор. Аней меня постоянно попрекали; мама, бабушка, дядя-дипломат, потому что моя жизнь — к а к бы обратная сторона медали Аниной — сплош­ ной кошмар. Ее муж защитил диплом с отличием, а мои мужья — один алкоголик, другой — срок получил, а третий вообще оказался же ­ натым. Представляете, какой я ценный подарок для папы-генерала и для мамы-генеральши?! Такую дочурку лучше д ержать в психушке или где-то за Полярным кругом. Живу я у сестры, тоже пытаюсь пере­ вернуть свою судьбу на правильные рельсы. Аня со Стасиком устро­ или меня преподавать в музыкальное, сестрица начала втягивать меня в общественную жизнь — страшно интересно. Я удивилась, как Анеч­ ка разительно сделалась похожей на маму — та же принципиаль­ ность, та же идейность. Чуть не каждый день выступает по радио, на митингах, голос звонкий, чистый, слова красивые, звонкие, как у пио­ нерского костра. И все врет, врет, врет!.. Сегодня у нас хорошо, а завтра будет еще лучше — все та же песня. Я ее спросила; зачем ты врешь, Аня? Тебе не стыдно? Нисколько, ск а зал а Аня. Люди хотят верить в хорошее. Сидит в своем кабинетике и уверена, что знает, что хотят люди! Казенное вранье въелось ей прямо в печенки, она д аж е не замечает, что врет. Ну Анька, черт бы с ней, функционерки, они все одинаковые, а Стасика мне стало жаль ; окостенел бедняжка с идей­ ной женой. Это он расстарался для меня однокомнатную — отпускники уехали в длительный отпуск, он вообще ока зался хороший мальчик, Стасик. Не понимаю, как Аньке, такой дуре, удалось ухватить его?