Сибирские огни, 1989, № 8

— И з этого самого. Из-за чего прабабушки наши кидалис ь в в о д у . травили себя, к а к мух. Мы кидаться не будем. 1^то это — М ы , «дети з а с т о я » ! - А р и н а вы п у стил а клуб дым а в потолок. — Не т а к мы воспитаны, чтобы каяться и вообще из-за пустяков ко­ пыта откидывать. , „ . ___ — Семейные святыни — пустяки? А не к ажет с я ли в ам «дитя застоя», одичаем же, порастеряв духовные ценности. Не пустяки это, духовные ценности, а здоровье общества, нетленное его богатство. — Зн ае те что, я сразу вас вычислила! Вы из «детей оттепели». «Дети оттепели» — всегда про святыни и про ценности. А есть «дети ши ­ н е л и »— из сталинской шинели вышли. Ж у т к а я ком анда . Не то, что ка к вы сейчас — внушать — за шкирку и попер бы в кутузку. М амочк а моя т ак бы и сделала, она идеологический работник, образцовое «дитя шинели». Не удери я из дома, роднулька моя уп р я т ал а бы меня в психушку, а бабушка т а с к ал а бы мне передачи. А я «дитя застоя» , про­ дукт окружающей среды, можно сказать, ее жертва . К а к Кат ерин а из «Грозы». В школе мне говорили, что я, к а к две капли, похожа на нее. Вы не находите? — Ммм-мм-м. Как вам сказать, Аринушка,— рас тер ял с я я. Тол ь ­ ко ведь Катерина, кажется, не курила. — Вы смеетесь, а зря: судьбы наши с Катериной один к одному. Она жертва , и я жертва. Она из «темного царства», я тоже. Ей в р а ­ ли, и мне постоянно врут, только ее одурачивали богом, а меня ВЫСОКОЙ ИД ЕЕЙ . И обе мы, дурочки, всему верили. Я была пример ­ ная пионерочка в красном галстуке: клянемся! клянемся! служить! х р а ­ нить! отдавать! Но уже в пятом классе я поняла: лучше не отдавать , а отдаваться. Потому что когда кричат красивые слова, то лгут, лгут, лгут! Все лгут — учителя, радио, телевизор, мамочка, идеологи­ ческий работник. Папочка в гла з а говорит своим гостя.м комплименты, но они за порог, он начинает говорить про них гадости. Вот какие у меня папочка и мамочка. — Я вам сочувствую, Аринушка, вам, видно, не повезло с роди ­ телями. — Не у гадали ,— рас смеялась Арина.— У меня папа — генерал, а я, сами понимаете, генеральская дочь. И с дядей у меня все о’кей, он дипломат, в капстранах живет. Одна я выродок в семье: д о лж н а бы по маминому катехизису выйти з ам уж за папиного адъютанта , а я выш ­ л а за алкаша , поп-музыканта. Ну и грохоту н ад ел ал а , когда у д р а л а с ним из Москвы в Якутию, скиталась по приискам, по леспромхозам . Мой муж был бродяга, я тоже сделалась настоящей бродяжкой! Я и сейчас бродяжка , дядя-дипломат умоляет меня вернуться домой, высы­ л а е т из своей банановой республики разное барахлишко . Только не за меня дядюшка трясется, а за себя: попросят из-за падшей родственницы с дипработы , придется его дипломатше бегать в магазин за п л а в л е ­ ным сырком. А мамочка боится з а папу, за его генеральство, к а к бы тоже не поперли из армии: что за генерал, если у него дочь т а скае т ся с з ахудалым ансамблем, ночует у костра, под лодкой? Очень хотелось мамочке сдать меня в психушку: сд ала бы — и концы в воду, всем хоро­ шо, примерная советская мамочка! С психушкой не вышло: вовремя я пятки см а зал а , но за моими передвижениями по стране теперь всюду следят папины друзья. Вдруг вынырнет майорчик с усиками и принима­ ется меня спасать! Сто пудов внимания, патриотические беседы. А знаете, что я с ними делаю, с этими папиными майорчиками? Кидаюсь со слезами на шею: милый, дав ай убежим! Бросай карьеру, жену, и я все брошу, начнем новую жизнь! Один дурачок, замполитик, со г л аш а л ­ ся уже двоих детей бросить... — И не ж а лк о их вам? Живые же люди... — Ненавижу! От него пеленками пахнет, а он туда ж е — спасать! Почему, скажите, от наших офицеров пеленками пахнет? От моего пер­ вого мужа пахло табаком, перегаром — все-таки мужской запах... 56