Сибирские огни, 1989, № 8

пятисотруйлевой приближается з арпл а т а и почтальонки, и воспитатель­ ницы детсада, и конторской пишбарышни. Портовая крановщица ск а зал а мне, что за полтысячи в месяц толь­ ко дура идейная полезет в кабину крана, а водитель К амАЗ а , вернув­ шись на материк, может заплатить сто тысяч за особняк в виноградно­ абрикосовой республике. Волшебник-север материальный престиж шофера с восемью классами поднимает до уровня почтенного академика! Чудный, чудный город Дудинка, город, полный загадок , рай глазами жителя широт умеренных... Еще одна за гадк а : целый день проведя в Дудинке, я совершенно не чувствовал себя измотанным, наверное, потому, что никто меня не об­ ругал, не наступил на ногу, посмотрел косо. Удивляли вежливость, уступчивость публики, и с горечью думалось, что все равно придется у е зж а ть из города, в котором можно увидеть диво дивное — счастливую русскую женщину. Женщину, которая красива, потому что счастлива, а счастлива потому, что независима. Я сидел на лавочке в жиденькой тени недавно высаженных запол яр ­ ных ив и первый раз в жизни пытался сочинить стихи. Другого способа выразить свое душевное состояние у меня просто не было: проза не т я ­ нула. Хотелось, чтобы сложились исполненные светлой грусти стихи- стансы о том, что я в данный момент чувствовал. А чувствовал я жгу ­ чую жалость к самому себе: прощай, Дудинка, город, где живет синегла­ з а я Сольвейг, счастливая женщина! Ты хорош, город-порт на Енисее, но ты не мой! Прощайте, все другие женщины Дудинки, вы полны загадок , вы прекрасны, но — вы не мои... Т ак ка к с рифмой у меня ничего не выходило, я занялся социоло­ гией. И вдруг понял: я сделал открытие! Уникальнейшее социологи­ ческое открытие: я обнаружил совершенно новый тип советской женщи ­ ны: женщину Дудинки. Что это такое? От среднестатистической совет­ ской женщины она отличается тем, что не рвет — не мечет, никуда не мчится, не орет, не грозит, не говорит прокуренным сиплым басом, она не вибрирует, не заводится с полуоборота, ее можно — о д и в о !— уви­ деть без хозяйственной сумки! Просто гуляющей, а я видел, например, женщину Дудинки с удочкой в руках. Стояла на берегу высокая строй­ ная, с очень красивой японской удочкой и ловила рыбу. Женщина Д у ­ динки женственна, да, да, я с радостью великой увидел здесь женствен­ ную современную женщину, и это в период рок-музыки и поголовной эмансипации! К а к она устояла, как сберегла себя, почему не сделалась, как очень остроумно ск а з ал а про себя одна «материковая» женщина: я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик?! Женственная женщина — вот величайший дефицит конца XX столе­ тия! ...Мимо меня — о чудный случай! — прошла синеглазая Сольвейг и улыбнулась мне, как старому знакомому. Радостно щебеча, ша гала ря­ дом с ней подружка-горянка с большим свертком в руках. Шуба из плексигласового саркофага, догадался я! Значит, малышка-горянка ку­ пила норковую шубу-манто стоимостью новомодных «Жигулей». Маленькая южанка со сросшимися бровями, маленький бухгалтер какой-то конторы шла счастливая, видная, красивая! У женщины осу­ ществилась мечта о дорогой шубе — чудный город Дудинка! К а к это прекрасно, когда осуществляется мечта женщины! Честь и хвала тебе, Дудинка, город, где осуществляются мечты! Д а , да, я понял, почему женщина Дудинки женственна! Выходя из дома, она знает, что хочет, но знает также, что у нее обязательно будет то, что она хочет. И за тем, что она хочет, не надо «рвать когти», лететь, мчаться, расшвыривая толпу! Не надо провожать завистливым взглядом счастливицу, опередившую тебя, уже где-то ухватившую то ли кулек гречки, то ли палку сервилата. Ее не обхамят в очереди, нет очередей в Дудинке! Всем всего в Д у ­ динке хватает — разве что еще живые цветы — дефицит?