Сибирские огни, 1989, № 8

«Отдать швартовы!» — она, закрыв лицо ладонями, громко расплака­ лась... Я брожу по тихим зеленым улицам, наивная надежда найти домик с сеновалом толкает меня. Но ничего похожего, я д аж е улицы той не могу найти. Нашел бы — сердце мое, наверное, вздрогнуло бы, узна­ ло. Я хорошо помню до сих пор ее голос, помню, что утром, когда она провожала меня на пароход, от ее волос пахло ромашкой и клевером, и, когда я сказал ей об этом, она смутилась, густо покраснела. Не знаю, что стал бы я делать, если бы на стук мой в калит­ ку вышла бы та девочка. Впрочем, что я говорю? к а к а я девочка? — с той ночи прошло тридцать лет! Господи, как все быстро стареет, уходит, а почему, зачем? Не стареют лишь воспоминания юности, в них все та же неодолимая готов­ ность к счастью! Негустые людские потоки текут по тротуарам, сворачивают в м а ­ газины. И я захожу. Покупать мне ничего не требуется, но я тоже ста­ новлюсь в очередь, заглядываю в лица женщин. Не знаю, что я сказал бы ей, может быть, спросил; помнит ли, вспоминает ли она ту давнюю ночь?.. Тихий зеленый городок, довольный тем, что у него есть. Никуда он не спешит, не кичится, потому что кичиться ему нечем. Старики сидят на лавочках, переговариваются через улицу. Ах, если бы как тридцать лет назад, когда кацо из Тквибули вольно торговали добрым южным разливным «кахетинским», никуда бы, кажется, отсюда не уехал, чего еще искать?.. Выполняя программу, определенную мне Русланом Федоровичем, я посетил судоремонтный завод, где полюбовался живописными останка­ ми колесного буксира, который, наверное, еще трудился тридцать лет назад на Енисее, постоял у подножья живой горы из бывших пихт, со­ сен, кедров на лесобирже, долго гулял потом по окрестностям городка — к самым огородам подступала кедрово-сосновая тайга, где набрал большой букет — иван-чай, живокость, зверобой, купальница, д аж е вет­ ку с кедровыми шишками, дотянувшись, отломил. Пообедал я в ресторане «Волна», где со скучающими официантками поделился частью своего таежного букета, снова гулял по городку, удив­ ляясь тому, что на улицах его много рослых псов, которые не бросались, не лаяли даже, но плотной колонной провожали тебя от дома до дома. Пора возвращаться на теплоход, я дважды прошел городок из кон­ ца в конец, дважды посмотрел все его достопримечательности... Но не спешите расстаться разочарованно с маленьким провинци­ альным городком-поселком, он может поразить вас чем-то таким, что и в столицах не увидите. Сокращая путь, я свернул в недлинный, но широкий переулок, уют­ ный, тихий, настолько тихий, что было слышно, как, трудясь, гудели в огородах пчелы. Тут и тротуаров было не нужно: переулок зелен, прос­ торен, д аже проезжая часть не избита современной беспощадной техни­ кой, тут бы гонять ребятишкам в футбол!.. Но ни ребятишек, ни собак: псы, проводив меня до этого переул­ ка, отстали — объект, видимо, был уже не в их компетенции. Я как будто в другое измерение п о п а л— долетит с реки пароход­ ный гудок, но тихо, глухо, будто из другой жизни. Домов не видно; тянется сплошной забор, и не забор д аже — заплот. Он высок, доски сколочены внахлест, по верху — колючая проволока, где в один, где в два ряда. Дома отпятились в глубь усадеб, подальше от глаз прохожих, зато к переулку оттеснены разные службы с похрюкивающим, кудах- тающим, мычащим населением. Встроены в заплот гаражи, где кирпичные, где железные, и те, до­ щатые индивидуального пользования строения, в которых необязатель­ ны окна. На заплоте, повторяясь от калитки к калитке, — желе зная дощеч­ ка, на которой белым по черному выбито; «Переулок Пролетарский».