Сибирские огни, 1989, № 8

ко не по-газетному, а по жизни горькой. Бюрократ — это несчастный че­ ловек, который з азевался, команду новую проворонил. Т ак а я проруха и стряслась со мной, а Фомушкин не прозевал, понял новую команду, в результате — он на коне, а я, как та бедная Таня.— в луже. — А Фомушкин — кто это? — Сосед, предприятия были рядом. У него «Волга» жемчужного цвета, у меня — бежевая. Но фокус в том, что он же пустельга, Фо­ мушкин, неумеха, я ему постоянно подсказывал, как надо жить, а что получилось? Я умный, но я у разбитого корыта: телеграммки, как та ба­ рышня, посылаю-принимаю, из общего котла на камбузе борщ со сле­ зой глотаю, а Фомушкин на трест выходит. Первый зам. Вот что зн а ­ чит не прозевать, вовремя овладеть, суть ухватить. — Суть чего? — не на шутку заинтригованный, спрашиваю я .— Чем овладеть-то? — Жанром! Ты подставь Фомушкину под ноги ящик из-под ово­ щей; махни рукой — и он запел про ясны очи! Д а складно, да все о ней, о перестройке. Шпарит не хуже, чем в газете, д аж е лучше — с самокри ­ тикой. Ж а нр такой у него, Аркадия Фомушкина,— мысли из газеты, а самокритика — из жизни. Д а с юмором, с анекдотцем, любой зал расше­ велит, президиум разулыбается, аж помолодеет. Память у паразита ис­ ключительная, на пару ночей анекдотов хватает — штук пятьсот. — Простите, Александр Федорович,— засомневался я.— Но на од ­ них анекдотах выйти в наше время на трест! Какой-то, наверное, т алант у товарища Фомушкина все же имеется? — А как же? Арканя мигом все на лету схватывает, блоху на ск а ­ ку подкует! Что бы Аркадий Фомушкин сделал, когда у меня работя ­ ги загудели? Он бы вышел в массы, на улицы, и начал бы разговари ­ вать. Митинг хотите — пожалуйста! Сам первый — на трибуну и запел бы, запел бы соловьем залетным. Надо — в общую столовку за один стол с работягой гуляш с горчицей кушать. И Аркадия Райкина вспом­ нил бы — шофера любят юмор и сатиру, заговорил бы всех, утопил в словах, на тормозах все сошло-съехало. А что я сделал, дурень необра­ зованный? Крутанул по-старому — приказ: вычесть из зарплаты кри­ кунов за пережог горючего! Кстати, подсказал мне этот ход главный инженер, но ему — ничего, а меня, вместо повышения,— по шапке. На с а ­ мое дно, считай, в рядовые, хорошо, что не забыл увлечение молодости, ключом когда-то здорово работал, д аж е класс имел. — А какое повышение предполагалось, Руслан Федорович? — Не поверите, это я на трест выходил, а не Фомушкин.— Руслан Федорович рассмеялся, но как-то невесело, налил еще по одной, очистил по рыбке-калельке.— Совсем немного оставалось прежнему управляю ­ щему доработать до пенсии, он меня уже и в кабинет приглашал поси­ деть на планерках, в дела уже вводил. Потянул бы я трест? — хотите вы меня спросить. Сработал бы нормально, будьте покойны. Мне тоже почему-то показалось, что Руслан Федорович «сработал бы нормально» «на тресте», и по-человечески вдруг стало ж а л ь его, ког­ да он надолго и печально замолчал , глядя в окно. О чем думалось мо­ ему собеседнику? Вот в точно назначенный час он входит в свой каби­ нет, его встречают начальники канцелярии, замы, секретарь-машинист­ к и— целый двор. Беседа с замами, переговоры с директорами ТВОИХ заводов, звонки из Москвы, звонки в Москву... Д о обеда горячка, ты крутишься, как белка в колесе, везде надо поспеть: там вырвать финан ­ сирование, там перехватить у кого-то лимиты, выгодный заказ, твой к а ­ бин ет— воинский штаб, кругом опасности, но ты силен, умен, энерги­ чен, когда надо, хитер, изворотлив. Ты всем нужен, и тебе все нужны, вот она, жизнь! После обеда горячка спадает, но раздается звонок из какого-нибудь высокого кабинета, ты в комиссии, где-то срочное заседание с твоим выступлением,— явка строго обязательна!.. И на вечер ты куда-то приглашен, ты ДЕЛОВОЙ ЧЕЛОВЕК , ты И З Б РАННЫЙ , тебе все можно...