Сибирские огни, 1989, № 8

шись в ночи, мы сели в Проклятой курье на мель, и потом нас долго стаскивали другие теплоходы. Енисейская волна шлепает о щеки форштевня, ветер насвистывает в вантах носовой мачты удалое что-то, разбойное, через ноздри-клюзы Енисей швыряет мне в лицо студеными брызгами. Озорует по-прежнему Енисей-батюшка, хотя здесь вверху, д в аж ды взнузданный удилами бе­ тонными, он сильно сузился, подурнел, канально выпрямленный искус­ ственными берегами. Постарел ли великий друг мой, не скажу , а вот я постарел на три д еся тка лет и сейчас плохо представляю себя в замасленной робе, вы­ бирающим брашпилем якорь, оглядывающимся на балкон рубки, где по­ хажив ае т капитан с жестяным рупором-мегафоном (м атюгальник в просторечье). ...— Команда, а т а кж е гости судна,— пугает меня металлический радиоголос,—-приглашаются в кают-компанию для приема пищи. «Гости судна» — это я, и приглашение относится ко мне. Голос я у з ­ наю: это радист-механик Руслан Федорович, профгрупорг команды. Он третье лицо на судне после капитана и старшего помощника. Руслан Федорович и встречал меня по прибытии моем на борт судна. Просмот­ рел документы, д в аж ды сверил изображение на фотокарточке с ориги­ налом. Оставшись доволен, кивнул вахтенному взять мой рюк з ак с ве­ щичками, а мне широко улыбнулся. — Капитан и команда ,— ск а зал он,— приветствуют вас на борту. Вношу ясность: капитан отдыхает перед ночной вахтой. Отведя меня в каюту, чистенькую светлую комнату, он сказал : — Кушать, ежели пожелаете, можно в каюте, вам будут приносить. От особого статуса приема пищи я категорически о тка зался , р а ­ дуясь, что справка, заверенная рукой высокого пароходного начальника, обеспечивала меня не только отдельной каютой, но и «скатертью-само ­ бранкой» в лице судового камбуза, закрыв ая , к а к теперь говорят, в аж ­ нейшую проблему жизнеобеспечения. Судовая «скатерть самобранная» открывалась по-курортному че­ тырежды в день: борщ украинский, борщ по-флотски, гуляши-беляши, компот и кофе со сгущенкой. Не появлялись лишь из амбра зуры к ам ­ буза (по случаю борьбы за трезвость) «две дюжие руки» с тем самым ведерком напитка богатырского, с грешной слабостью к которому с т а ­ рая Русь боролась, боролась — не победила, новая Русь который год бо­ рется — и никак одолеть не может. Забавный нюанс из прошлого. Тридцать лет н а з а д со слабостью к зелью бесовскому никакой борьбы тут, на Енисее, не было, скорее, н а ­ оборот. Но суда по реке ходили, нас выгружали и за гружали , мы выпол­ няли и перевыполняли, и вроде бы змий тот мирно сосуществовал с р а з ­ витым или какого другого ранга, сейчас уж не припомню, какого, тог­ дашним социализмом. Вроде змий не очень д аж е и вредил нам, во всяком случае никто не слышал тогда, что можно пить сапожный крем, нюхать ацетон или подыхать, нажравшись мухобоя на денатурате. — Справа по борту проходим населенный пункт Стрелка ,— слышу я голос Руслан а Федоровича по судовому динамику.— А река справа — Ангара, то есть Верхняя Тунгуска. Н а д невзрачным поселком с красивым названием — Стрелка — ж е л ­ тые дымы: заводик какой-то упрямо утверждает себя. Н а «велича­ вой» Ангаре тесно: гудят моторки, дымят тягачи-плотогоны, скрежещет землечерпалка, и среди этой сутолоки я замечаю бревешко, на нем — плотный рядок чаек. Коренные жители этих мест сунули головы под крылья и, отдавшись реке, плывут и спят одновременно. Стоят они на одной лишь ноге, другую спрятали в белоснежном своем обмундирова­ нии, кругом героизм, перестройка, а чайки странствуют себе неведомо куда, ни на что не обраща я внимания. Эй, странники, чего ищете, куда путь держите? К а к только у Руслана Федоровича выпадает свободная минута, он спешит ко мне на «бак» или стучится в дверь каюты.