Сибирские огни, 1989, № 8

Всякие упреки критики в адрес писате­ лей, почему они обошли те или иные явле­ ния изобра.жаемой действительности, всег­ да были и будут несостоятельными. Как, раскрыты писателем избранные им реаль­ ности, насколько правдиво, психологически убедительно его проникновение в характе­ ры героев, социально-нравственные пробле­ мы обшества — вот вопросы, требующие ответа исследователя литературного про­ цесса. Но они-то часто меньше всего и беспокоят такого рода критику. А ведь при заинтересованном и внимательном чтении романа А. Рыбакова можно най­ ти и аргументы, и антиаргументы в гаком споре. И речь здесь отнюдь не идет о том, чтобы вывести роман «Дети Арбата» из зоны критики, книгу надо оградить от не­ состоятельной и несправедливой критики. Д а, А. Рыбаков ставил себе совершен­ но определенную цель— исследовать суть и причины культа личности Сталина. На мой взгляд, писатель впервые раскрыл в на­ шей литературе образ Сталина как лите­ ратурного персонажа, с убедительным психологическим проникновением в его суть. Внутренние монологи строго логично вы­ строены и убеждают читателя психологичес- ски. Прав, видимо, Д . Урнов, отметивший, что автор «Детей Арбата» не ставил себе задачей широко изобразить окружение Ста­ лина, перед ним стояла другая задача — разоблачить культ личности, и третировать автора за то, что он решал только такую задачу, нет оснований» («Вопросы литера­ туры», 1988, № 8), Концепция А. Рыбакова выражена со­ вершенно определенно. Можно ли с чем-то спорить в этой концепции, чем-то ее обо­ гатить? Безусловно. Но для этого нужна столь ж е кропотливая работа, какую про­ делал автор. И здесь, не вдаваясь в скрупулезный анализ книги, мне кажется очень важным коснуться еще одной проблемы, связан­ ной с «запоздавшей» литературой. Ясно, что искусственное вырывание из литера­ турной жизни того или иного произведения прежде всего наносит огромный ущерб самой литературе,— такие явления ее прос­ то обедняют. Но еще больший ущерб та­ кие явления наносят уровню общественно­ го сознания. Обратимся к другому произведению и другому автору: К. Воробьеву и его по­ вести «Это мы, господи». После фашист­ ского плена, которого не миновал сам ав­ тор в начале войны, пройдя все круги это­ го ада, но все-таки вырвавшись из него, оставшись патриотом, честным воином и гражданином, он об этом и рассказал в своей повести в 1943 г. Однако повесть пришла к читателю лишь через сорок с лишним лет, в 1986 году со страниц журнала «Наш современник». А запрещена она была к публикации в свое время по одной причине: нельзя было под- Ёергать сомнению жестокое сталинское по­ ложение: «У нас нет пленных, но есть предатели». Писатель, несомненно, более крупного масштаба— М. Шолохов — лишь на грани 1956— 1957 годов смог в своем рассказе «Судьба человека» выразить по сути ту ж е мысль, заключенную в повести К. Во­ робьева: воин, прошедший плен, может остаться и патриотом, и гражданином. Но ведь появись повесть К. Воробьева в 1943 году, она могла бы заметно повлиять на уровень общественного сознания. И ныне оно могло быть заметно выше. Разве не следует в этом плане провести прямую параллель между повестью К. Во­ робьева и романом А. Рыбакова «Дети Ар­ бата»? Ведь и его роман был объявлен к публикации в середине шестидесятых годов на страницах «Нового мира» А. Твардов­ ского. Представим, что он был опублико­ ван тогда, а не в 1987 г. Очевидно, в этом случае мы бы за это время о многом пе­ респорили, о новых исторических фактах узнали бы. Мы прочли бы за это время не­ мало романов, в чем-то оспоривающих кон­ цепцию А. Рыбакова, в чем-то уточняющих ее, развивающих и т. д. Словом, уровень общественного сознания был бы сегодня за ­ метно выше. Создается впечатление, что наша сегод­ няшняя критика (во всяком случае некото­ рые ее представители) ни в коей мере не учитывает возможности и необходимости отказаться от каких-то стереотипов в оценке тех или иных исторических фактов, лиц. Но ведь, за последнее время боль­ шую работу по реабилитации незаконно репрессированных деятелей нашей партии и государства проделала комиссия Политбю­ ро ЦК КПСС, создана и работает спе­ циальная комиссия ЦК КПСС по созданию научно-выверенной «Истории КПСС». Как Же в такой ситуации можно сегод­ ня призывать на помощь своими утверж­ дениями об искажениях исторической прав­ ды в пьесах М. Шатрова цитаты из «Огонька», «Коммуниста», «Правды» 1968- 1970 годов, как это делает доцент ЛГУ М. В. Попов при обсуждении пьесы М. Шатрова «Дальше... Дальше... Дальше!..»? Кстати говоря, вся рубрика озаглавлена «Подмена» («Молодая гвардия», 1988, № 6). Заголовок этот освобождает от необхо­ димости анализировать оценки выступав­ ших: все они сводились к оправданию за ­ головка. В таком ж е духе оцениваются пьесы М. Шатрова Н. Федем. с той разницей, что иные упреки здесь никак не аргументируют­ ся, а то и вовсе пьесам приписывается то, чего в них просто нет: «М. Шатров давно стремится по-своему «углубить прочтение» образа Владимира Ильича. В пьесах «Брестский мир» и «Дальше... Дальше... Дальше!..» особенно отчетливо проявился его «новаторский подход»: то ленинские слова он вкладывает в уста... Бухарина и ими побивает Ленина же; то в угоду свое­ му замыслу передергивает известные факты из жизни Ильича, то заставляет Ленина становиться на колени перед Троцким...» («Наш современник», 1988, № 6). Какие именно ленинские слова вкладывает ав­ тор пьесы в уста Бухарина, в чем вырази­ лись те самые иронично взятые в кавычки, «углубляет прочтение», «новаторский под­ ход»? И наконец, критик приписывает пье­ се эпизод «Ленин становится на колени перед Троцким», которого вовсе нет в дра­ ме. Да, пьеса М. Шатрова «Дальше... Даль­ ше... Дальше!..» необычна по своей фор­ ме, по приемам организации материала, его осмыслению, но в целом ее пафос вполне