Сибирские огни, 1989, № 8

Не потому ли в центре произведения оказывается необычный для писателя ге­ р о й— Авдий Каллистратов, человек не от мира сего. Трудно найти этому герою ка­ кие-то параллели в советской литературе. Быть может, близки ему в какой-то мере шукшинские «чудики». Но в большей ме­ ре, пожалуй, ведет он свою родословную от Алеши Карамазова Ф. Достоевского. Д а, герой необычен для Ч. Айтматова, необычен он для всей советской литерату­ ры. Отсюда определенного рода экспери- ментальность романа, своего рода психо­ логический опыт, широкие и достаточно смелые параллели исторического и мифо­ логического плана. Не обошел писатель и библейских мотивов. Сцены Пилата и Хри­ ста, увиденные глазами Авдия, помогли ав­ тору подчеркнуть трагичность своего героя и, вместе с тем, привели его к выводу о нужности такого героя, способного возро­ дить утраченные принципы и веру в вели­ чие человека. Короче говоря, романист размышляет о герое сегодняшнего дня, способном многое изменить в нашем общественном сознании, в нашем каждодневном бытие. Однако писатель был тут ж е обвинен на страницах «Комсомольской правды» в богоискатель­ стве и богостроительстве. Были в свое время на страницах печати высказаны и другие критические замечания. В частности, давалась высокая оценка сценам природ­ ным, а как слабые страницы оценивались те, где автор шел ранее им не хоженными тропами. Много критических стрел было вы­ пущено в Авдия и особенно в сцены его библейских видений. Несомненно, что наиболее заинтересован­ ный разговор шел, да и сегодня еще про­ должается вокруг произведений наших современников, произведений, посвящен­ ных сегодняшнему дню. Именно это предо­ пределило широкий интерес к книгам В. Распутина, В. Астафьева и Ч. Айтматова и читателя, и критики. Сегодняшнее слово о современности всегда остро задевает читающую публику. Однако литературный процесс второй по­ ловины восьмидесятых годов отнюдь не ис­ черпывается произведениями современни­ ков о нашем сегодняшнем дне. К читателю шли десятки произведений, созданных по­ рою несколько лет тому назад, а порою и несколькими десятилетиями ранее. Это — так называемая «запоздавшая» литература, а точнее говоря, запрещенные в прошлые десятилетия романы, повести, рассказы, поэ­ мы, стихи, не говоря уж е о множестве д о ­ кументально-мемуарных записей. Среди этих произведений следует преж­ де всего назвать «Новое назначение» А. Бе. ка, «Исчезновение» Ю. Трифонова, «Д е­ ти Арбата» А. Рыбакова, «По праву па­ мяти» А. Твардовского, «Реквием» А. Ах­ матовой, «Доктор Живаго» Б. Пастернака, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Стук в дверь» И. Герасимова, «Это мы, господи» К. Во­ робьева, «Ночевала тучка золотая» А. При- ставкина, романы и повести двадцатых- тридцатых годов М. Булгакова, А. Плато­ нова, В. Зазубрина и целый ряд других. Когда эти, написанные в прошлом, про­ изведения стали появляться на страницах сегодняшних литер атурно-художествен- ных журналов, сразу ж е было выражено сомнение: «А надо ли?». П. Проскурин это явление назвал даж е «литературным не­ крофильством». Сегодня, пожалуй, нет не­ обходимости еШе и еще раз оспаривать по­ добный взгляд. Сама жизнь, неподдельный интерес к этим произведениям, острые кри­ тические баталии вокруг них доказали не­ обходимость таких публикаций именно на журнальных страницах (что, естественно, не исключает их последующую публикацию в книгах), ведь литературно-художест­ венные журналы, публикации на их стра­ ницах — наиболее короткий путь к массо­ вому читателю. Многие из этих книг приняты читателем и критикой неоднозначно. Это неопровер­ жимый факт. Но ведь без них сегодня не­ возможно в полной мере представить сов­ ременный литературный процесс. Они орга­ нично в него вписываются, многое опре­ деляют в состоянии и уровне обществен­ ного сознания. Несвоевременная, порою с опозданием в пятьдесят лет, публикация «запоздавших» произведений наносила прежде всего огром­ ный ущерб советской литературе: она бы­ ла богаче, острее, проблемнее, а в худож ест­ венном, стилевом отношении более емкой и многообразной, нежели мог себе предста­ вить читатель. Стало быть, оценивалась на­ ша литература прошлых десятилетий, мяг­ ко говоря, неточно. Отсюда неминуем вы­ вод о необходимости пересмотра некото­ рых акцентов, ставших привычными в на­ ших учебниках, монографиях и исследова­ ниях историко-литературного процесса прошлых десятилетий. Однако по этому вопросу сразу ж е воз­ никли острые дискуссии. Что же, на смену нашей классике в лице М. Горького, В. Маяковского, А. Толстого, М. Шолохова придут другие — Б. Пастернак, А. .Ахмато­ ва, М. Цветаева? Такие опасения были достаточно ясно выражены В. Барановым, Ф. Кузнецовым на страницах газеты «Литературная Рос­ сия», что, естественно, вызывало возраже­ ния Не только со стороны литературоведов и критиков, но и со стороны читателей. Правда, в последующих своих выступле­ ниях известные критики внесли заметные коррективы в свои прежние категоричные ут­ верждения. Так, Ф. Кузнецов на страницах той Же газеты позднее справедливо ут­ верждал: «Нашей науке предстоит вырабо­ тать новый, отвечающий современности и полноте исторической правды взгляд на твор­ чество таких наших художников, как М. Горький, В. Маяковский, М. Шолохов, равно как и на новые литературные явле­ ния, которые в полной мере и в полном объеме вернулись в наш литературный про­ цесс,— М. Булгакова и А. Платонова, Б. Пастернака и А. Ахматову, многих дру­ гих, не противопоставляя эти две линии и не разрывая искусственно литературный процесс, занимая не уничижительную или апологетическую, но строго объективную по­ зицию по отношению и к тем, и к другим» («Лит. Россия», 1988, № 40). Ничего предосудительного или тем бо­ лее дурного в таких переменах во взглядах не стоит усматривать, ибо каждый день приносит много доселе неизвестного, от­ крываются новые страницы жизни и твор