Сибирские огни, 1989, № 8

ре, надо бы научиться этому умению со­ хранять в целости и сохранности места, отведенные для временных стоянок и чу­ мов, и буровых, и газопромыслов. В мнотоо.бразных узорах, вышитых жен­ щиной Севера,— вся тундра и ее люди, олени и звери видятся, как на ладони. Вот, к примеру, названия нескольких видов ор­ наментов; «нехэдяв» — изображает следы спуска с крутой горы; «падар», и «мя» — полоски разноцветной окантовки орнамен­ тов, подола и рукавов одежды — не что иное, как изображения рек, кустарников по их берегам, холмы и край дальнего го­ ризонта; «мядико» — чумы большого стой­ бища; «нэвак» — головки, изображающие множество людей большого стойбиша, «няваха» — заячьи ушки. Материалы, из которых сделаны изде­ лия, говорят об умелом использовании всех видов меха и его частей без расточи­ тельства, по-хозяйски, и подчеркивают от­ ношение женщины к результатам и своего труда, и труда мужчины — оленевода, охотника, рыбака. Забота о ребенке у матери-гундровички заключается не в том, чтобы обкладывать люльку мехами высокого качества. Здесь научились тоже руководствоваться целесо­ образной необходимостью и практичностью материалов для сохранения здоровья мла­ денца. Поэтому самым удобным для под­ стилки люльки нашли желтый мох — «нярцо» и «пемдя» — мех с длинным вор­ сом с шейной части шкуры оленя, а од е­ яльце — «сед» — готовится из лоскутков, обрезков, ибо сама жизнь дается не сразу в готовом виде, к жизни взрослого челове­ ка ребенок будет идти сам, набирая опыт и преодолевая на своем пути трудности, одерживая победы над собой и жизнью. В тундре выработаны строгие правила, по которым .не следует детей с малолетст­ ва приучать к ощущению достатка в семье. Принято говорить по этому поводу так: «Пусть ребенок одевается в то, что воз­ можно приготовить для него, ест то, что едят взрослые. Хорошую одеж ду он успе­ ет поносить, ведь его век только начался. Вот если бы мы знали, что ему скоро ухо­ дить из жизни, тогда можно наряжать во все лучшее и кормить самыми лакомыми кусками. А идя навстречу жизни, может ходить во всякой одежде, пока сам не за ­ служит и не заработает». Изготовление любого вида одежды , ут­ вари, предметов обихода сопровождается внутренней мотивированной монологиче­ ской речью творца. Эта речь при удобных обстоятельствах становится песней. Испол­ ненная для всех, может быть, она когда- нибудь станет народной и переживет века? Женщина, готовя и подбирая ма.териалы, например, для ягушки-паны (верхняя жен­ ская одеж да), из шкур не очень красивой масти и качества, свои мысли в пеоне оформляет примерно так: «Я шью себе одеж ду из шкур, которые, может быть, другая женщина выкинула бы, но я шью и буду носить эту удобную и теплую ягуш- ку. И никто не подумает, что эти шкуры едва поддались выделке, что их мездра вся в заплатах. Надеюсь, никто меня с до­ роги не собьет, когда я пойду по улице в ней». Д л я человека тундры действительно яв­ л яется самым высоким достоинством, ког­ да ОН из материалов низкого качества из­ готовляет нужные, поле.зные вещи. Об этом слагаются песни; «Из старых сетей я приготовил невод. Рыба не обойдет его, ведь рыба не будет искать дыру, через которую можно выйти из невода». Другая песня на эту тему гласит: «У моего мужа рядом с другими, одетыми в гуси (муж ­ ская верхняя одеж да из шкур белой и пе­ строй масти), пусть не будет такого на­ ряда, но в стуж у или дождь ему будет тепло и он будет слышать только завыва­ ние ветра». Не устает северянин петь и о своем жи­ лище: «Наш маленький чум спорит много лет с ветрами и вьюгами, дождями и гну­ сом. Он рядом с большими чумами прошел испытания времени». Выполняя те или иные трудовые опера­ ции, человек не может не сказать и о том, как ему это было нелегко, трудно и слож ­ но осуществить, когда приходилось одер­ живать победы над собой, бороться с жизнью за жизнь. В эти трудные минуты, часы, дни и месяцы, бесконечные годы он каждый раз ставит перед собой цель, во имя чего и нужно делать все. Одинокая женщина, уставшая от болезней, душев­ ных переживаний и непосильного труда находит силы, чтобы вырастить детей. Вот ее песня; «На заре я встаю ради сына моего, хотя мне приходится нелегко. А к ночи я засыпаю крепко, заглушив боль сердца и души, все физические _недуги тем, что у меня есть ребенок родной». Однако и матери, и отцы неблагодар­ ных детей должны вставать в час, назна­ ченный зарей. Стимулом для них является сама жизнь, которая определяет цель, бу­ дит в душе человека желание быть полез­ ным для тех, кто стремится к жизни. Не- нещ 4 ие песни об этом наполнены идиома­ тическими выражениями. Некоторые из них можно приблизительно перевести так: «То светило (солнце), что вселенную обхо­ дит, невозможно назвать надоевшим. И ради того, что Солнце-жизнь есть, надо вовремя вставать». Или же: «Пока Солнце над головою мирно вращается, я не сник­ ну, потому что я вижу его, и не устану ви­ деть его, потому что Солнце смотрит на меня». Эти песни-думы заставляют человека бо­ роться с роковыми карами жизни и поднима­ ют его выше всех печалей. Например: «Бе­ лый свет не наскучит, и ты головой не за ­ роешься в сугроб», т. е. ты сам доброволь­ но не можешь отдать себя в «руки смер­ ти». Еще одно выражение на эту тему гласит: «Глядя на белый свет и Солнце, ты не позволишь себе умереть на ходу, сумеешь постоять за себя в труде». Существование у каждого ненца своей индивидуальной песни (у каждого их мо­ жет быть и более десяти) говорит о том, что народ имеет большой поэтический дар. И ни в коем случае нельзя согласиться с теми, кто индивидуальную песню ненца склонен называть «хмельной», составлен­ ной экспромтом. Это мнение в корне оши­ бочно, и оно могло возникнуть только по недомыслию и непониманию сложного и длительного процесса создания песни в душе человека. Слова и мелодия рож да­ ются задолго до выхода песни из уст ав -,