Сибирские огни, 1989, № 8

новные (или две возможные? или две в истории наблюдающиеся?) концепции раз­ вития (эволюции) суть: развитие как умень­ шение и увеличение, как повторение, и раз­ витие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключаю­ щие противоположности и взаимоотноше­ ние между ними). ...Первая концепция мертва... Вторая — жизненна... Противопо­ ложности (отдельное противоположно о б ­ щему) тождественны: отдельное не сущест­ вует иначе, как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдель­ ном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного»...* Мы снова вернулись к диалектике Ленина. «Всякое отдельное есть (так или иначе) об­ щее. Всякое общее есть частичка (или сто­ рона или сущность) отдельного». Так мои деревни и колхозы, микрокосм, могут — ес­ ли мы хотим называться диалектиками — свидетельствовать о колхозном движении по стране в целом, и у нас есть вое основания в микрокосме видеть частицу макрокосма. Народоправство только тогда имеет право называться таковым, когда не на словах, а на деле гарантировано самостийное здрав­ ствование общин (коллективных хозяйств по-новому), когда государство берет на се­ бя только правовую охрану самостийности и служит посредником в экономических от­ ношениях частей целого. Зарождение по­ добных тенденций мы наблюдали в период НЭПа, но скоро диктат и насилие возобла­ дали. Чем это закончилось — мы пронаблю­ дали в тулунских деревнях. Тонкость инструмента качественно нового насилия мы едва ли сейчас в силах постиг­ нуть. Я слышал усмешки серьезных людей, претендующих на интеллигентность, когда рассказывал им, например, о такой стран­ ной, на первый взгляд, мере отчуждения личности, как невзятие в армию. Во все ве­ ка рекрутировали молодежь, это было бе­ дой или горем для рекрута и семьи. А тут... да послушайте еще несколько историй, запи­ санных в наших же селах. Евгеньевского парня Пиколку Медведева, сына середняка, на службу в Красную Армию не взяли: у него, оказывается, двоюродный брат («срод­ ный» —■говорят в деревне) был «твердо- планщиком», за невыполнение очередного плана осужден по статье 107 Уголовного кодекса РСФСР, и Пиколка остался нерек- рутированным... А заусаевский Сашка Та­ тарников сам участвовал, вместе с Тимофе­ ем Горюновым, в раскулачивании и в колхоз записался, но дедушка у Сашки угодил в «кулаки», то есть в твердопланщики, и отста­ вили парня от почетной службы. Афанасьевского парня Федора Травнико- ва (чей сын Костя исповедовался на этих страницах — за дедов и родителей) также не взяли ни в артиллерию тебе, ни в пехо­ ту, даж е в обозные: сын-де кулака; но мы уж е знаем — никаким кулаком отец его не был- А Кешу Иванова, бедняка с заимки Мав­ рино, отвергли от солдатчины — «дядя и брат твердозаданцы, а он имеет связь с ни­ ми». Казалось бы, велика беда — гуляй на во­ ле. Ни штрафа, ни ссылки, ни тюрьмы. Но клеймо поставлено — с клеймом жить не­ возможно, и судьбы этих ребят на долгие годы оказались поломанными. Эпохой раньше страшно было не пойти в колхоз — ж дало разорение или гибель в от­ даленном краю. В тридцатых годах стало опасно выкинутым быть из колхоза, акценты насилия поменялись местами, и мужик го­ ловой вертел от полного отчаяния. Макар Харитонович Рыбаков жил на вы­ селках, но считался евгеньевским, колхоза имени Молотова артельным мужиком. Вот бесхитростное его письмо, подаренное архи­ вом: «...Утром дал лошади овса и зашел домой позавтракать, в это время ко мне приехал мой зять, который служит в лесозаводе, участок Неверовка, на казенной лошади, и ему было отпущено 4 ведра для лошади*. В это время явились предколхоза Габец (совсем незнакомая фамилия, никто из ев- геньевских не помнит такого, стало быть, залетная, недолгая птица.— Авт.) и член правления Романов и предложили мне этот овес принести в колхоз, что мной и сделано, и до тех пор овес был невыдан, пока зять не приставил справку из лесозавода. Это на меня зделали под кладку конюх Лысов Па­ вел и Шлапаков Коенофонтий, за то, что я сказал, почему у нас обортировались не­ сколько кобылиц, потому что кобылицы бы­ ли запущены на гумно и там наелись отхо­ дов разных, а конюха были пьяные. Это бы­ ло 25 декабря, по старому в праздники Рождества». Макара Харитоновича, автора этого пись­ ма, выбросили из колхоза. Никакого собра­ ния или заседания правления колхоза в по­ мине не было — даж е для близиру, как го­ ворят в народе, не пытались соблюсти демо­ кратические нормы. Мужик сразу занеду­ жил, он знал — это погибель. А в Бодаре Авдотью Григорьевну Пехову на восьмом месяце беременности выгнали из колхоза за... пьянство мужа. А вот краснофлотец Я. А. Гайворонский прямо с корабля пишет на землю: «Мою семью выкинули из колхоза за то, что мой брат написал заметку в колхозную стенга­ зету о пьянстве членов правления». А вот никитаевский сюжет: «Кляузами исключен из колхоза. Исключен неправиль­ но, так общее собрание не обсуждало... Прошу Р. И. комитет (райисполком) не ут­ вердить мое исключение, так как пятилет­ ний стаж колхозника должен цениться осо­ бым вниманием. Засем изложеное в моем заявлении подтверждают и заверяют кол­ хозники данного колхоза «Обновленный путь» Воробьев Василий, Салабочикова, Мо­ скалева Мария, Чесноков Николай, Пер­ фильева Васса, Никитин, Можинов, Зенков, Комышовы Петр и Степан» (всего 74 под­ писи). Имя просителя Иннокентий Назаров, брат Кости Назарова, который уйдет вот- вот по этапу и не вернется». Есть и вовсе жестокие — дальше неку­ да — репрессалии: у афанасьевской Евдо­ кии Ларионовны Мурашевой отобрали при­ усадебный участок, осталась баба без ово- ' в. и . Л е н и н . Поли. собр. соч., т, 29, стр. 316—317—318. ‘ Стиль письма сохраняю, лишь расставляю знаки препинания, их не признавал Макар Ры­ баков.