Сибирские огни, 1989, № 8

подхвативши станины, таскал с позиции на позицию. И разрешили Непомнящих побелить соб­ ственную камеру, он исполнил с невидан, ным усердием. Тогда разрешили ему побе­ лить стены в коридоре тюрьмы. Принесли извести негашеной, Михаил Петрович раз­ вел раствор и хорошо, аппетитно гоношил­ ся. «Настоящая, с усталью работа, Иваныч, это не тити-мити»,— сказал он тридцать лет спустя после тех событий. Полгода прошло. Собрался суд. Перед началом судебного заседания в присутствии стражи разрешили Михаилу Петровичу д е­ тей приласкать — Наталья Федоровна при­ везла их на свидание с папкой: двенадцати­ летнюю Марию, девятилетнюю Валентину, Витьку-пятилетку и новорожденного Костю. Он всех их в зале суда потискал. Дали ему последнее слово. Он встал, ру­ ки сделал по шва.м: — Одно у меня слово, граждане судьи, к Шахматову. Судить меня будут, Шахматов, и посодят. Живи спокойно, пока я сидеть буду. А когда вернусь — уж тут, Шахматов, не жить ни тебе, ни мне!..— и в выпуклые глаза Шахматова прямиком смотрел. Судьи закричали, остановили речь Миха­ ила Петровича. Удалились на совещание, со­ вещались часа три. Вышли, докладывают: — Именем Российской республики счи­ тать Непомнящих Михаила Петровича ви­ новным и осудить на полгода. Засчитать .ему шесть месяцев предварилки и освобо­ дить из-под стражи... С тех пор мир не берет двух афанасьев­ ских стариков — Николая Федоровича Шах­ матова и Михаила Петровича Непомнящих. В родительский день рюмку на кладбище выпьют и идут — через могилы — друг на друга. Шахматов-то, будучи председателем, семерых отправил на скамью подсудимых... В 1956 году вернулся в Афанасьево печ­ ник Патрушев. Афанасьевцы обрадовались —- наконец-то печи будут отремонтированы, тепло в избах станет. Большинство афанась- евцев вернувшийся из заключения Патру­ шев интересовал как печник и как он умеет класть печи. А меня интересует еще одна сторона вопроса: как случилось, что печни­ ка Патрушева, плотника Сопруненко, бат- оака-артиллериста Непомнящих, полевода Царева, пахаря Медведева пожирала маши­ на, называемая социалистическим государ­ ством? По какому такому праву?.. Раньше я считал виновным в репрессиях Сталина и его приспешников, теперь я начинаю думать о недостаточности вины некоторых... В са­ мой глубинке, в быту повседневном деревен­ ском, случались вещи, которых предвидеть Сталин не мог. Примеры, которые я дал обещание мно­ жить и множу, не придумываются, однако, мной, а сами ложатся на бумагу. Возможно, они отяжеляют повествование, но и не дают разгуляться авторскому своеволию и произволу. Приходится диву даваться, как предшественники мои, выполняя докумен­ тальную работу по воссозданию прошлого, умели уйти от фактической основы и сочи­ няли социальную фантастику; за редчай­ шим исключением все новейшие историки и публицисты норовят прослыть оптимистами. Но общественное здание, выстроенное наши­ ми отцами, там и тут обнаруживает изъяны — не лучше ли, пока не поздно, думать об изъянах и прозревать катастрофу, нежели закрыв глаза выдавать желаемое за сущее? Социалистическое народоправство — по крайней мере в теории—и мысли не допуска­ ло, что придется подавить половину нации, причем самую трудолюбивую ее часть, и дер­ жать в черном теле долгие десятилетия. Ни основоположники марксизма, ни Плеханов, ни Ленин, ни Киров, ни Бухарин, ни Грамши нигде единым словом не обмолвились, что после победоносного взятия власти пролета­ риатом — классом угнетенным и униженным, растоптанным будет крестьянство. В России (а Тулунский уезд — глубинное, характер­ нейшее явление России) картина подобного Перекоса кажется опустошительной. Мы еще вернемся к этой теме, когда станем вер­ шить окончательные итоги. А сейчас, пред­ варяя, напомню, что в 1940— 1947 годах со­ отношение сельской и городской части на­ селения в СССР было 2:1, а в двадцатых годах 3:1, даж е 4:1. О социальном прогрессе судят, известно, не только по тиражу газет, выпускаемых в год (уже и до этого додумались статисти­ ки), но прежде всего по динамике хозяйст­ венного роста. Опрос жителей, работающих на пашне в наших деревнях в 10-е, 20-е, 30-е годы, поз­ воляет сделать неопрометчивый вывод о падении урожайности зерновых и картофе­ ля, о понижении удойности молока, о сни­ жении численности поголовья скота в пол­ тора и даж е в два раза. В Никитаеве к 1940 году пшеница давала лишь шестьдесят процентов с га от урожая 1928 года, пред- колхозного года, а в Евгеньевке урожай по всем зерновым упал в два раза. Эти данные ложатся в строку общегосударственных по­ казателей, приведенных в официальны.^ справочниках. На всякий случай приведу не­ сколько цифр. Скот. В 1916 году в стране было 58 млн. голов крупного рогатого скота, а в 1937 го­ ду — 47 млн. голов. Или, например, овец: в 1916 году было— 89 млн. голов, в 1928 го­ ду — 97 млн. голов, в 1937 — 57 млн. го­ лов. Если до колхозов мы настригали (1929 год) 183 тыс. тонн шерсти, то в 1937 году — только 106 тыс. тонн... Зерновые. Здесь хитрые статистики не со­ общают данные по 1937 году или 1940 году, но динамика прослеживается и по другим десятилетиям. Например, в 1909— 1913 го­ дах Россия брала 5,8 ц с га яровой пшени­ цы в среднем, а в 1963 году мы взяли 5,9 центнера. Любопытно, с 1913 года по 1964 год мы почти в два раза увеличили посев­ ные площади, соответственно увеличив и сбор урожая, а Соединенные Штаты Амери­ ки сократили на 4 млн. га посевы, но почти в два раза подняли валовый сбор'. Ну и т. д. Здесь не место глобальным цифрам, просто я не имею права, рассуждая о Ту- лунском захолустье, упускать из виду общ е­ российский масштаб: сопрягая малое с ве­ ликим, в отдельном и малом я усматриваю общезначимые проблемы. «Условие познания всех процессов мира в их «самодвижении», в их спонтаиейном раз­ витии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть «борьба» противопожолностей. Две ос- ‘ «Мировая экономика». Краткий справочник, М. Экономика, 1965 г. и «Страны социализма и капитализма в цифрах». Краткий статистический справочник. М, Политиздат. 1966 г.