Сибирские огни, 1989, № 8

Каждый квартал через уполномоченных райфо беспокоило селян. Уполномоченные бывали иной раз добрее своих, сельсовет­ ских. Так евгеньевского Реватова, председа­ теля сельсовета, боялись как огня. Угрозы, которые раньше слушали едино­ личники, посыпались теперь на колхозни­ ков: «Опишем скотину и продадим, раз на­ лог не несете»,— и описывали, и уводили скот. Мигом наши деревни вооружились... коромыслами; лошадей не стало, а автомо­ били тогда видели в кино лишь. Вот и на­ учились на коромыслах носить продукты на районный рынок: яйца, чтоб не побить, при­ сыпали опилками, а масло или табак — те не побьются и так в цинковом ведре. Наторговывали раз за разом сумму и рас­ считывались с государством. В Тулуне ми­ гом родилось общество спекулянтов, пере­ купали сельхозпродукты и везли в Иркутск. Впервые в 30-е годы начали в селах заго­ тавливать помногу таежной ягоды и черем­ ши, тоже несли в Тулун, выручали копей­ ки... Как ни странно — удаляясь от далеких теперь 20 -х годов, мои собеседники тускнели на глазах, медлили с речью, трудно решаясь на особенные детали колхозного быта, пло­ хо припоминали очевидное, например, сколь­ ко и какого инвентаря насчитывалось в колхозе. По Евгеньевке я выудил с натугой — сорок плугов в колхозе имелось, жаток всего две, конных сеялок всего одна, косил­ ка конная тоже одна. А коней евгеньевцы не разучились холить и в колхозе — 80 голов отборных лошадок было и 60 голов молод­ няка. Зато оживление вызывал у стариков воп­ рос о председателях. Тут мигом слетала сонливость и начинался жаркий перечет: — Погодь, погодь, он ж е бежал от нас или взяли его под арест? — приходилось мне выслушивать сложносюжетные рассказы о председателях. Чтобы уж избавиться от надоевшей Ев- геньевки, ее и возьмем сейчас: после своих Краснощекова и Гультяева прибыли руко­ водить колхозом чужие. В этом сказалось поветрие, мода на посланцев рабочего клас­ са началась, на матросов Давыдовых, ко­ торые в пашенных делах хотели бы разу­ меть, да опыта не имели. В 1933 году районные власти прислали Григория Сурмалота, сурового мужика, но евгеньевцы отыскали путь к его доброте че­ рез самогон. В 1935 году прислали из Бурдуна Антона Любочку, это было вроде насмешки над ев- геньевскими мужиками — Любочке испол­ нилось восемнадцать лет, разум имелся у парня, а характера, конечно, не сложилось. Надует губы, сердится юный председатель, но никто не слушается его. В 1936 году евгеньевцы выбрали своего Федора Асаенка, но району он не понра­ вился, и прислали из совхоза «Сибиряк» Ни­ колая Мукштанова. Тут вызрел сын Фадея Краснощекова — Иван, ухватистый, весь в дядю Максима, сгинувщего под Туруханском. Иван со ста­ риками не сладил, пытался ровесников рас­ ставить на все командные должности, и ста­ рики провели в председатели «своего» — Мирона Кирилловича Башуна. У последних трех в замах ходил Жигачев. Жигачев был властным человеком, его самого чуть не з а ­ верстали в главные, но каждый раз Жига­ чев находил вескую причину — «вмиг пору­ гаюсь с райисполкомом, вам же, мужики, хуж ее будет»,— отставка удавалась. Ну, а дальше — дальше сороковые, роко­ вые. Чтобы после не петлять в громоздком моем рукописном хозяйстве, договорю: в войну все мужики, старые ветераны 1914 года и молодые, и средние, ушли на фронт, и прислали какого-то Похирку, но имени этого никто толком из оставшихся свидетелей не помнит, лишь говорят, что попал потом Похирка в тюрьму. После войны, с 45 года по 51 год заправ­ лял присланный райкомом Климентий Шельменок. В 1951 году колхоз имени Молотова и колхоз имени Кирова слились, столицей ока­ залось Заусаево. А председателем стал воз­ мужавший сын афанасьевца Иллариона Б е­ лова — Николай, но он «крупно разошелся с секретарем райкома», и в 1953 году при­ слали Георгия Степановича Автушенко... Далее бежать погодим, передохнем. Вернем­ ся в 30-е годы. В 1935 году, после образования машинно- тракторных станций, колхозные поля стали обрабатывать «Фордзоны» и «Универсалы.». Директор Никитаевской МТС (она обслу­ живала и Евгеньевку с Наткой) Зверев стал еще одним присланным начальником над мужиками. Недолго они выбирали, кто глав­ нее: председатель сельсовета Реватов, пред­ седатель колхоза безусый Любочка иль Зверев. Зверев подмял хозяев и установил «пролетарскую диктатуру», как любил он фасонить. Поначалу МТС только содержала технику, ремонтировала трактора и по весне как бы сдавала их в аренду колхозам, колхозы же натуроплатой (хлебом) расплачивались за эксплуатируемые машины'. Но практика эта показалась сложной. Упростили: механиза­ торы во всех наших селах, живя дома, пе­ решли в полное подчинение и подданство МТС, получали там и зарплату, и выговора. Хотели упростить, а влезли в еще большую чересполосицу. Путаница с годами усугубля­ лась. Неизвестно было подчас, кто нефор­ мальный хозяин на земле, зато расплоди­ лось формальных начальников, все норови­ ли командовать, а мужик оказывался все больше посторонним к тому делу, ради ко­ торого родился и жил на селе. Так брат Романа Сидоровича Гнеденко — Дмитрий считался бригадиром Евгеньев- ской тракторной бригады (пять машин), но евгеньевским он перестал быть хоть с како­ го боку. Председатель велит, просит об од­ ном — другое приказывает директор МТС. Правда, зимой Дмитрий Гнеденко неделями жил дома, помогал односельчанам вывозить лес и чувствовал себя вроде как дома. Но весной он снова оказывался командировоч­ ным в родном селе. Вошел в силу институт уполномоченных. Однажды, наслушавшись про уполномочен­ ных, я грешным делом подумал: вот иго­ лочка, за которую потянуть умному и чест­ ному историку, так и вся нить потянется — жизнь председателей, д о мелочей подотчет­ ная чужому дядьке, и жизнь колхозников, получивших нового бурмистра, надсмотр­ щика. Старательно читал толстенные моно­ графии о победе колхозного строя в стране и в Сибири, но и в ученых трудах не встре­ тил правдивого описания этой-поиумифиче- ской фигуры.