Сибирские огни, 1989, № 8

та единогласно. Полыхнул красный огонь карточек. После голосования над президиумом виснут облачка дыма. Дым , конечно, от папирос. Но кажется, что это дымок после взрыва. Что-то рухнуло. Бухарин, улыбаясь и потирая руки, как на крылечке дома, присел на ступеньках, ведущих в президиум. Был он, как маленький рыженький попик, с петушиным легким хохолком на голове, вышедший побеседо­ вать в ясный, погожий денек с прихожанами. На трибуне в ответ на овации он очень простенько и застенчиво об­ локотился на кафедру. Минутами казалось, что он говорит на сходке, где-то в ссылке, что Сталин только что пришел с рыбалки и довольно по­ сасывает трубочку. В Туруханске когда-то Сталин был неплохим рыбаком. Не один де­ сяток осетров попал в его крепкие руки. Сталин, смеясь, разговаривает с Косиором. Косиор стоит на коленях на стуле. Некоторые члены президиу­ ма сошлись группами. Дым над президиумом густеет. Съезд громко засмеялся, когда Бухарин сказал, что некоторые проф­ союзные бюрократы в Америке получают 50000 долларов в год. Бухарин поднял руку: — Успокойтесь и не завидуйте. Бухарин говорит ровным, спокойным голосом о величайших собы­ тиях. Он, как хирург, неторопливо вскрывает гнойники классовых проти­ воречий буржуазного мира. Иногда он останавливается и две-три секун­ ды стоит в раздумье с пальцем, приложенным к губам. Сталин одобрительно и лукаво посматривает на Бухарина, демонст­ ративно ему аплодирует. В зале начинают кричать о перерыве. Сталин отрицательно трясет головой и энергично машет руками. Он первый поднимает красный би­ лет против перерыва. Большинство за то, чтобы дослушать доклад. Ста­ лин хлопает в ладоши, смеется. Меньшинство демонстративно покидает зал, поднимается шум. Петровский, смеясь, встает и объявляет: — Так как произошло нечто вроде бунта, и меньшинство пошло ку­ рить — объявляется перерыв. З а л с озорным хохотом встает и устремляется в двери. Рудзутак ду­ рашливо ерошит волосы Ворошилову. Петровский ласково блестит очка­ ми. Сырцов жует бутерброд. Несколько человек толкаются локтями. Как не похоже все это на чинный парламент. Костюм Бухарина — какая-то переходная эпоха. На нем черная тол­ стовка, воротничок, манжеты. Толстовка перетянута широким офицер­ ским желтым ремнем. Брюки заправлены в сапоги. Одним словом, до пояса — новая экономическая политика, ниже — военный коммунизм. Когда он кончил свой «семичасовой рабочий день», съезд встал и з а ­ ревел. Бухарин мелкими шажками запрыгал по лесенке в президиум. Его встречают десятки хлопающих рук. Сталин подбежал к нему, слегка приседая и аплодируя. Казалось, он сейчас запляшет. В эту минуту в Сталине было что-то глубоко человеческое. Перед вечерним заседанием зашел в мавзолей. Очередь стояла длин­ нейшая. При описании надо упоминать об этих толпах, идущих к Ленину. Заметил, что много пишу о Сталине. Задумался и решил, что С т а ­ лин живее всех в президиуме. Он бросает реплики ораторам, он разгова­ ривает с соседями, переходит от одного к другому, перемигивается с кем- то в зале. Он первый при голосовании поднимает руку, потом, спохва­ тившись, хватает делегатский билет. Он живет на съезде каждой части­ цей своего тела. Нужно было видеть его лицо, сияющее какой-то отече­ ской нежностью, когда он слушал молодого Ломинадзе. Все это прошло через мои глаза, как через объектив фотоаппарата, и запечатлелось на бумаге. Я записывал все, что видел. Я ничего не выду­ мывал и никому не отдавал предпочтения. Бакинский рабочий Гасан Салим говорил на своем языке. Ему апло­ дировали, когда сквозь поток незнакомых, непонятных съезду тюркских слов прорывалось понятное всеми миру слово — Ленин.