Сибирские огни, 1989, № 8

нял, что кто-то из знакомых приближает, ся к ним. — Том Арчер! Вы знакомы с моим мужем Амосом Коттлом? Амос неуклюже поднялся. Том Арчер был высоким, сухощавым и довольно неоп­ рятным мужчиной. Молодость и довер­ чивость счастливо сочетались на его длин­ ном простоватом лице. — Здравствуйте, мистер Коттл. Я очень люблю ваши книги. Я возьму коктейль и, если разрешите, присоединюсь к вам. — Конечно! — Вера опять опередила Амоса, и он ощутил прилив ненависти к ней. Продолжая стоять, он следил за дол­ говязой фигурой. Вера заговорила, но теперь за кажу­ щимся спокойствием пряталась угроза. — Том пишет для «Таймс»,— сказала она почти шепотом.— Специалист по второму актерскому составу. Или ты позволишь мне сказать, что мы будем жить вместе, или я показываю ему твой контракт. Он его напечатает, и тебе придется поменять издателя. — Он этого не сделает. Существуют же законы о клевете. — Какая здесь клевета? В конце кон­ цов, он может написать: «Утверждают, что Амос Коттл недоволен контрактом с...» — А при чем здесь театр? — У тебя жена актриса, вот тебе и те­ атр. Я ему скажу, что ты хочешь напи­ сать для меня пьесу, потому что возму­ щен тем, как «Саттон и Кейн» торгует твоими книгами... — Тихо, Вера. Он тебя услышит. — Пусть слышит. Ты не заставишь ме­ ня молчать. Я ненавижу и Кейнов и Веси и хочу, чтобы все узнали, как они эксплуа­ тируют твой талант. — Вера! Забудь о моих делах. Тогда я разрешу тебе сказать Арчеру, что...— он замялся,— что мы будем жить вместе. Вера широко открыла глаза. Неожидан­ ная уступка Амоса изумила ее, выбила из колеи, и она замолчала. Потом Амос уви­ дел, как изумление сменяется реши­ мостью, и понял, что она думает: когда мы будем вместе, я буду надоедать ему день и ночь, пока он не порвет с Гасом и Тони. Она помнит каждое слово Джима Карпа о контракте Амоса и злится на Мег. Вера не умела прощать. Давно уже Амос не попадал в такую страшную ловушку. Теперь он не стыдил­ ся своих мыслей о катастрофе. Если бы можно было убить Веру, он бы это сде­ лал. Том Арчер, улыбаясь, подошел к сто­ лику и тут увидел пустой бокал Амоса. — О, я принесу вам что-нибудь. Что вы хотите? Амос заколебался. Уже целые годы он не чувствовал потребность в алкоголе. Старая привычка была забыта, хотя док­ тора думали иначе. Они уговаривали Амоса не слишком доверять лечению. Пре­ дупреждали, что первая же рюмка мо­ жет все перевернуть. Неправда. Они все дураки. Не знают, как он научился контролировать себя, ка­ кой стойкой стала его воля. Он очень долго был паинькой, целых четыре года. Он ходил на литературные приемы с кок­ тейлями и пил имбирное пиво или холод­ ный чай. Зато вскоре воздержание ста­ ло даваться ему без усилия. Плевать ему и на ядовитые шуточки, и на молчаливый укор окружающих. Он прошел через мно­ гое — головную боль, разочарование, ус­ талость — не утешаясь алкоголем, и вос­ противился даже возвышенному соблазну отметить свой успех, когда его телепрог­ рамма впервые завоевала высокую оцен­ ку. — Только одно шампанское, оно ведь слабое,— сказал устроитель, но, рискуя обидеть его, Амос все же покачал голо­ вой. Неистребимая в дни нищеты и не­ надежности, потребность в вине исчезла. К тому же, Амосу никогда не нравился вкус вина. Нужно решать. Пить или не пить. Он уже сделал то, что, по мнению док­ торов, недоступно ни одному человеку. Алкоголика нельзя вылечить, потому что единственная рюмка возвращает его в прошлое. Чепуха, он им докажет. С тех пор, как его подпирал жалкий костыль антабуса, прошло несколько лет. Он су­ мел вылечиться полностью, когда понял великую психологическую тайну — волю, которая отличает человека от животного, Юнг говорил, что воля — это инстинкт цивилизации. Сейчас он сам себе хозяин. Он знает себя лучше, чем доктора. Он должен до­ казать свою правоту. Гас предупреждал, чтоб он был особен­ но осмотрительным, но... Один глоток ни на что не повлияет... Кроме того, эта премия Самому Американскому Писателю Десятилетия. Какой же он американец, если не пьет? А как он может показать свою волю, не подвергая ее опасности? Вот если он сейчас выпьет, а потом ни разу не при­ коснется к рюмке, вот тогда он им всем покажет! Первая за четыре года рюмка будет последней на всю жизнь. Эта мысль понравилась Амосу. Послед­ няя на всю жизнь... Тогда лучше выбрать что-нибудь поприятнее. Амос улыбнулся Тому Арчеру. — Двойное виски, как моей жене. Вера была поражена. — Амос, ты ... — Не бойся,— Амос ощутил прилив бе­ шенства.— Все будет в порядке. — Ты за рулем, а на дороге снег и... — Послушай, Вера. Я сам себе хозяин. Чувствуя на себе взгляд Тома, Вера улыб­ нулась. — Конечно, дорогой, но... — Что но? — Я не хотела... Когда мы пришли сюда... — Ты никогда не хочешь. Все. Вернулся Том Арчер. Улыбаясь, он под­ нял бокал. — За ваше примирение, если, конечно, газеты не врут. Вера изобразила на лице застенчивое смущение. — Не врут. Правда, Амос? — Да. — Значит, можно написать? — Можно. Амос глотнул виски Оно было таким же, как и раньше. Амос улыбнулся Вере и Тому и пробор­ мотал свои любимые строчки: Испив, увижу небеса. Царей, пророков чудеса.