Сибирские огни, 1989, № 8

я вернусь сюда, а она останется. Вот и все. Тони и Гас позаботятся о толл, чтобы держать ее подальше от меня. Филиппа с любопытством посмотрела на него. — Почему ты такой пассивный, Амос? Вот уже Вера вертит тобой, как хочет. За­ чем тебе ее встречать? Пусть едет Тони. — Он предлагал, но я отказался. Я хо­ чу встретиться с ней и показать, как она мне теперь безразлична. — На твоем месте я бы ее возненави­ дела. — Ты — возможно. А я... как это говорят теперь, мне плевать на нее. — Что ж, наверное, так лучше. Нена­ висть— такое же чувство, как любовь, а безразличие может убить. Если она пове­ рит, то оставит тебя в покое. А мне жаль ее. — Тебе? Веру? — И Веру, и любую другую женщину, которая имеет с тобой дело.— Взгляд Фи­ липпы стал безрассудным.— Ведь я ни­ когда по-настоящему не нравилась тебе? — Я счастлив с тобой,— осторожно от­ ветил Амос. — Но ты меня не любишь? Их взгляды опять встретились. В его гла­ зах было искреннее изумление. — Фил, ради бога, что могла во мне найти такая женщина, как ты? Я не молод, не силен, не весел, не галантен. Я даже не остроумен и не любезен. Иногда мне ка­ жется, что ты влюблена не в меня, а в мое писательство. Умные женщины часто под­ сознательно ищут в мужчине превосходст­ во ума так же, как глупые — богатство или привлекательную внешность. Разве не так? Любовь интеллектуального мужчины при­ дает остроту обычным ощущениям? Толь­ ко так я могу объяснить, почему тебя не мучает совесть. В истории гениальность всегда оправдывала адюльтер. — Какое мерзкое слово! — Гениальность или адюльтер? — Амос вздохнул.— Хорошо, пусть я не прав, но мне кажется, что ты любишь свою влюб­ ленность в гениального человека, как дру­ гие любят мужчин богатых или наделенных властью. Понравился бы тебе Амос Коттл, будь он простым механиком в гараже? Сомневаюсь. Деньги и власть тебя не вол­ нуют — в той или иной форме ты всю жизнь имеешь с ними дело. Интеллект — другое дело. Это загадка, которая внушает тебе беспокойство. Женщинам свойствен, но влюбляться в то, что выше их. Скажи, разве я не прав? — Какое это имеет значение? — голос Филиппы стал хриплым, она наклонилась к Амосу и закрыла глаза. Под зеленым сви­ тером обозначились линии груди. Она приоткрыла губы, и Амоса охватило страст­ ное желание. — Никакого,— пробор.мотал он, дрожа­ щими руками стаскивая с нее одежду. Потом он ощутил страх. Дверь не запер­ та, и Тони мог беспрепятственно войти в любую минуту. Филиппа искренне удивилась. — Ты и вправду чувствуешь себя вино­ ватым? — Он столько для меня сделал! — Он издал твою первую книгу, но он только выиграл на этом. — Тони так доверчив. Если он узнает, кто может поручиться, что это не станет для него трагедией. Что тогда будет? Вот отчего я не могу быть спокойным и удив­ ляюсь твоему спокойствию. Вот как! Я вовсе не аналитик, в отли­ чие от писателей, которые любят анали­ зировать собственные эмоции. Но иногда они все же забывают о своей профессии и становятся просто людьми. Ты же никогда. Ты только наблюдаешь и никогда не участ­ вуешь. Ты только зритель и никогда актер. Даже когда ты любишь, какая-то часть те­ бя будто отсутствует, ты не весь тут. Как будто чего-то не хватает. Почему ты никог­ да не рассказываешь мне о своей жизни? О матери, об отце, о твоей школе, о девоч­ ке, которую ты в первый раз поцеловал. Многие мужчины говорят об этом. Ты — ни­ когда. Ладно. Лучше скажи, Вера могла бы тебя шантажировать, если бы захотела? Может быть, она что-то знает и потому так уверена, что ты ее примешь. — Нет. Вера ничего не знает,— голос Амоса оставался таким же спокойным, как раньше, но Филиппа приметила тревогу, промелькнувшую в его глазах. Ее выстрел случайно попал в цель, и Амос всеми си­ лами постарался это скрыть. Он встал и подошел к окну. — Ну а кто-то другой? — настаивала Фи­ липпа.— Ты никогда мне не рассказывал о своем прошлом. — О нем написано на обложке моего романа,— сказал Амос и бросил ей книгу. Филиппа рассмеялась. — Я знаю, как Тони сочиняет подобные вещи. — Но я дал ему факты,— резко отпари­ ровал Амос.— Кстати, уже около трех. Возь­ ми себе что-нибудь выпить, а я пока при. му душ. Мне пора в аэропорт. Филиппа, однако, не стала открывать бар. Услыхав плеск в ванной, она села на кровать и принялась — в который раз! — за биографию Амоса на обложке «Страст­ ного пилигрима». «Амос Коттл родился в Китае в 1918 году в семье методиста-миссионера. Закончив школу при миссии, он поступил в Пекин­ ский университет. В дальнейшем жизнь Коттла соответствовала пословице; «Ко- му на месте не сидится, тот добра не наживет», — но она стала богатой сокро­ вищницей, столь необходимой для писате­ ля. Коттл сменил множество профессий, был моряком, барменом, репортером в Голливуде, скотоводом, химиком, строите­ лем, зазывалой. Во время второй мировой войны служил в тихоокеанском флоте. Воспоминания об этом периоде его жиз­ ни легли в основу романа «Никогда не зо­ ви к отступлению». Амос Коттл женат на актрисе Вере Вейн. Большую часть време­ ни Коттл живет в собственном доме в шта­ те Коннектикут. Дом Коттла построен в стиле модерн». Глубоко задумавшись, Филиппа отложи­ ла книгу. Гладкие, банальные фразы мало что сказали ей о настоящем Амосе. Он никогда не говорил ей о своем детстве в Китае или своих скитаниях. Не очень чув­ ствительная от природы, Филиппа вдруг ощутила страшную пустоту, она поняла, что