Сибирские огни, 1989, № 7

своем безумии, ибо революция есть не что иное, как страшная бо­ лезнь на теле земли. Она заражает фанатиков и они гибнут в бреду. Гибель мира была бы неизбежной, если бы на земле не было храб­ рых людей, способных поднять оружие против смелого и ' беспощад­ ного врага. Идите ко мне, люди Азии! С вашей помощью я создам великое царство. Оно будет наполнено молитвенным дымом, великим благо­ честием, покоем, но, вместе с тем, долины Азии никогда не будут з а ­ бывать о том, что пули и мечи созданы для охраны счастья и мира. Стекайтесь ко мне, в Ургу, получайте в руки оружие, ваша пи­ ща будет обильна, а слава — светла и блестяща!» Приказ обрывался на этой последней строке, остальные строч­ ки были зачеркнуты. Второй документ был написан на клочке серой волокнистой бу­ маги, не пером, а чернильным карандащом. Этот приказ был короток, как удар штыка; «Русского колониста Турсукова, посмевшего поднять руку на ге­ роев Урги, продавшегося революционерам, объявляю вне божеских и чеаювеческих законов. Всякий человек, который — конный или пеший — привезет или принесет ко мне голову упомянутого колониста Тур­ сукова, получает от меня большую награду деньгами или оружием. Барон Юнг фон Штерн.» Далее следовала поспешная приписка: «Также объявляются вне закона бежавшие из Урги следующие ли­ ца; 1) Б. поручик казачьих частей командования Колчака Ершов, не выполнивший приказа полковника Шибайло и оставивший без вни­ мания сделанный ему выговор. 2) Скрывшийся из-под стражи и подле­ жащий расстрелянию брат известного изменническими действиями князя Дамбона — Тарен...» На третьем лоскуте выстраивались стройные ряды букв, состав­ лявшие целое стихотворение, озаглавленное: Д У Э Л Ь Он мнет седые аксельбанты И смотрит в глубину снегов. Пока хмельные секунданты Растягивают цепь шагов. Лепаж а стынущие грани Пустеют... Страшно и темно. Струится по сухой гортани Его последнее вино. И крылья голубой кареты Уже летят в желанный ад... Так умирать могли поэты Всего столетие назад. А мне в почетном карауле, Когда растопит ночь свой воск, Округлую, как слива, пулю Вобьют в продолговатый мозг!.. Под всем этим стояла странная подпись: «Кубза». Автор оставил на время в покое остальные бумаги, сунул в карман все добытые доку­ менты. Прощаясь с хозяином, он долго держал Тихона Турсукова за пу­ говицу, тобольский мудрец, блестя очками, жал руку автору. Автор;— Черт возьми, это клад! Но, главное, это не его рука. Я знаю почерк барона по подписям на допросах трибунала. Странные стихи и, наконец, любопытная бумага о вас самих. Но как вы скромны, Тихон Турсуков! Хотя, впрочем, я уверен, что великие люди приыужда-