Сибирские огни, 1989, № 7

Скрип дверей или какой другой неожиданный звук возвращают ме­ ня в действительность. И как досадно видеть опять над собой серый, в трещинах потолок, такие же стены по сторонам, перекошенное оконце... Наша деревенская изба — тоже не хоромина, но чего бы я только не дал, чтобы оказаться сейчас в ней. Как-то всю ночь не сомкнул глаз. И показалась она мне самой тяже­ лой из всех пережитых ранее. Утром, с восходом солнца, которое позолотило веселым лучиком мое оконце, пришла опять надежда... Я поднялся, опираясь одной рукой на костылек, другую уперев в бед­ ро, пошел в диспансер. Шел медленно, едва переставляя ноги, как наша полупарализованная Фекла. Прохожие оборачивались на меня, любо­ пытно им было: что это, мол, за урод брюхом вперед?.. Может, и не ду­ мали так, только мне было обидно и совестно от этого их внимания. В глазах Марии Ивановны увидел какое-то полускрытое недоволь­ ство. , , — Больной?! — и в голосе, хотя и сочувственном, не улавливаю прежней теплоты.— Зачем без надобности сюда? Лежать, лежать надо. Лишние движения... нагрузка вредна вам... Будет нужно, позовем. — Не могу я здесь больше... — я опустился на порог, привалился плечами к косяку.— Помогите мне до вокзала. И справку дайте. Домой поеду. — Господи боже мой! — скороговорно вырвалось у Марии Иванов­ ны.— Да чего не лежится?! Потерпи еще день-два. Хлопочем о тебе. Каждый день здравотдел осаждаю. Потерпи. Ну?! Чувствую свою вину перед тобой... Поторопилась. Хотела порадовать... Было твердое намерение немедленно уехать домой — с тем и шел сюда,— но не хватило духу настоять на своем. Да, по правде, и не на­ стаивал: боялся огорчить этим Марию Ивановну. ( Вернулся на квартиру. Пролежал еще три дня. Наконец хозяйка обрадовала: Мария Ивановна приглашает! Мария Ивановна с сестрой сегодня приветливы как никогда. «Как наш больной? Да он у нас похорошел — поздоровел здесь!» И я улыбаюсь: наверно, и вправду что-то в моей внешности измени­ лось к лучшему, раз так говорят. Внутри же льдинка страха — перед ожиданием какого-то важного поворота в моей судьбе- Мария Ивановна медлит обрадовать меня. Спрашивает зачем-то: какая у меня семья? С кем живу? Сколько комнат в доме? — Д а какой дом?! — отвечаю я.— Изба у нас! А живу с матерью. Квартирантка еще — Фекла... — и вдруг доходит до сознания: неладное что-то здесь, не к добру такие вопросы. Спрашиваю встревоженно:— А что путевка, Мария Ивановна?! Есть? Получили... Отправлять меня бу­ дете? Она долго терла-мяла ладошками щеки, наконец, произнесла суро­ вым голосом: — Нет путевки. Не могла я тебе отстоять. Всего их три на область было. И нам ни одной... Ты уж извини за все... Намучили только тебя... Вот так. Льдинка, что холодила там, внутри, превратилась вдруг в уголь раскаленный: таким жаром ударило в голову... А, может... какая-то мысль утешительная пробивается сквозь этот жар... Ага, вот: может, и лучше, что не поеду?! В душе-то я ведь очень боялся ехать. И что выле­ чусь т а м— не был уверен. Даже, наоборот, в последнее время думал, что только дома мне будет лучше. Сейчас в этом вдруг совершенно уве­ рился: много лучше чувствовал себя до больницы, потому что прямо с работы попал в нее. Мог же — работать! А теперь — не только ходить, сидеть не могу. И еще потому, что — это дом!.. Мария Ивановна смотрит пытливо на меня, ожидая ответа. А я ду­ маю, что не могу все это связно объяснить ей. Да и к чему?..