Сибирские огни, 1989, № 7

Андрей лежит, уставив глаза в потолок, как захлопнутый в ловушку мышонок,— замер, не дышит, кажется. — Н е п е р е ж и в а й так, Андрей,— скосил я на шего глаза.— У меня вот хуже — самая поясница. Вся спина на ней держится. А у тебя — го­ лова да шея. Какая это нагрузка! Ерунда! Заживет... — Мне-то что — хуже у тебя или лучше?! В деревне у нас вон один без рук, без ног есть...— Не такой уж он и испуганный; ишь ведь, не при­ нял моего сочувствия. Но вскоре мы с Андреем сошлись. Парнем он оказался общитель­ ным, очень смешливым. Как-то Костя, присев на корточки между нашими койками, сообщил негромко, прижимая палец к губам, что сегодня воду из Степана Егоро­ вича выкачивать будут. Андрей до этого уже несколько раз показывал мне глазами на Сте­ пана Егоровича, шепча удивленно: «Какой бочка! Беременный!» И зажи ­ мал рот ладошкой, чтоб не фыркнуть. Костино сообщение ему показа­ лось тоже смешным: — Как выкачивать?!— он прикрыл рот ладошкой, зажал клокот- нувший смех. Без Андрея у меня возник бы, возможно, такой же вопрос, но это было бы от сопереживания, беспокойства за Степана Егоровича. Андрей заражал своим легкомыслием. И чтобы еще больше его рассмешить, я сказал: — Видел, как из колодца — бадьей!— глупо, но и очень смешно, как и всякая форменная глупость. И мы теперь уже оба зажимали рот ладонями... Потом было отвратительно на душе от этой веселости. Степан Егорович, кряхтя и пристанывая, поднялся со своей койки, прошел к стулу, установленному посреди палаты, и, медленно опустив­ шись на него, стал смотреть вверх, в потолок, сипло дыша открытым ртом. Иван Иванович охватил его сзади за плечи, прижал к себе через спинку стула. Нянечка поставила на пол большой таз, продвинув его меж ног Степана Егоровича. Сергей Николаевич с неприятным треском проткнул чем-то ему живот. В таз звонко полилась вода. Мы с Андреем переглянулись недоуменно и растерянно: поразил этот треск живого тела и зажурчавший ручеек из него. Степан Егорович стал опадать, худеть прямо на глазах. Я укрылся с головой одеялом. Набрался храбрости взглянуть на Степана Егоровича только на сле­ дующий день: увидел маленького, сморщенного старичка. Весь день он то лежал, то сидел на койке, ничего не ел, отказывался от лекарства и все время, теперь уже без задышки и сипа, очень жалостно постанывал. А на другой день к вечеру раскраснелся Андрей. Лицо его сделалось каким-то жутко-прекрасным, глаза расширились и заблестели. Вера Петровна, взглянув на вынутый у него из-под мышки градус­ ник, торопливо вышла из палаты. Возвратилась с Сергеем Николаеви­ чем. Они вынули Андрея из гипсовой кроватки, положили на матрац; разостланный на койке. Стали что-то делать с ним, непонятно и тревож­ но перешептываясь. Гнетущее напряжение поселилось в палате. Всю ночь у постели Андрея дежурили сестра с няней: делали уколы, обкладывали голову льдом. Андрей бредил: то смеялся, то плакал, ло­ потал что-то. Порываясь вскочить с койки, выказывал такую силу, что женщины просили Костю помочь держать его. Я всю ночь не спал. Укры­ вался с головой одеялом, зажимал ладошками уши, но не мог никуда деться от смеха и плача Андрея, от неприятия этой нечеловеческой, ка­ кой-то высшей жестокости и несправедливости,— ну, за что, почему, за ­ чем так? — от сознания бессилия. Утром Андрея унесли из нашей палаты. Я спросил нянечку Лиду: — Что с ним? . 1 .. и I