Сибирские огни, 1989, № 7

на Республика. Он слишком любил славу и был храбр... Новый Амур- сана... Его схватили, но он успел сам застрелить себя в грудь... Когда голову надели на пику — у ней поднялось правое веко. Это видели не­ сколько суеверов — монгольских солдат. Их тоже пришлось казнить, иначе на другой день вся страна говорила бы о чуде. Тут ничего не по­ делать, над ними встала История. Но я, действительно, прослезился. Автор: — Как вы часто употребляете это старое слово: «История!» Слушайте, говоря откровенно, я раньше думал, что вы просто — скуч­ ный резонер. Ого, вы крутите свой седой ус, вы еще можете обидеться. Нет, вы настолько честны и непосредственны, что честность у вас пе­ реходит в цинизм. Простите, ведь все это говорится опять к тому же, что я хочу вас увековечить, что ли, насколько позволят мне это сделать мои слабые силы. А иначе что же? Энциклопедия представит вас потомству как рыцаря без страха и упрека, железным рыцарем из антикварного магазина. У таких рыцарей холодные ладони, голени, бедра, но вместо лица — черная дыра, прикрытая забралом. Я могу пощелкать ногтем по латам и убедиться, что они — добротные, но я никогда не увижу под шлемом сурового лица, где глаза глядят из-за решетки белых шрамов. Так и сейчас вы не нужны мне, как желез­ ный манекен. Я уже убедился в вашей крепости сам, ее подтверждает и Энциклопедия. Но я, право, буду знать и уже знаю вас больше, чем напишут о вас в словарях и книгах о восточных странах. К черту ложную скромность! Тихон Турсуков, вы в этом заинтересованы сами. Покажите мне документы, о которых говорили. Я хочу знать все. Т. Турсуков: — Они где-то очень далеко. Хотя... Вот направо от вас лежит большая книга. Нашли? Автор:—Да, спасибо... Вот, наконец, мы проникнем во всю суть ваших дел с Юнгом. Хорошо? Так были добыты некоторые весьма любопытные бумаги, написан­ ные одной и той же спокойной и уверенной рукой. Видно было, что человек, писавший бумаги, был занят только этим, привычным ему, делом. Здесь не чувствовалось ревматических пальцев писаря, выводящих буквы по любви к обязанности; автор при виде этих ровных строк вспомнил о персидских поэтах, писавших для того, чтобы писать. Все это, большей частью, были черновики каких-то документов, в ворохе бумаг попадались и короткие клочки, похожие на записки. Первый документ особенно бросался в глаза тем, что на месте под­ писи красовалась огромная клякса, похожая на черную медузу. Рядом с кляксой на бумаге лежал отпечаток большого пальца. Автор прочел первую строку листка и убедился, что документ был ничем иным, как военным приказом. «Пусть знают все, что я сражаюсь с врагами всего человече­ ства,— так начинался этот приказ. Я знаю,— говорила вторая строка,— что свет идет с востока, и самое внешнее воплощение идеи царизма это — соединение божества с человеческой властью, каким был Великий Богдыхан в Китае. Народы Монголии, Урянхая, Тибета, Сибири, Западного Китая и Восточного Туркестана! Знайте, что я уже взял меч в руки и этим ме­ чом завоюю новый престол великого азиатского монарха. Вы будете счастливы, ибо воины Чингисхана умели убивать для того, чтобы жить. Я действую не сам, мои дела и мысли знает сам великий и святой монгольский Богдо-Гэгэн, благословивший лезвие моего меча. Я скоро двинусь на Север и поведу войска на большевиков. Н а ­ роды Азии, знайте, что эти исчадья ада храбры и жестоки. Их одоле­ вает безумная идея борьбы за ложные и неосуществимые идеалы. Оп­ рокидывая великое и святое, они не жалеют своей жизни, они фа­ натичны, эти поистине жители ада. Их глаза наполнены безумием, но у меня хватит сил взглянуть в багровые зрачки Революции. Я не склонен смотреть на них.'как'Ма'заблуждающихся. Они искренни в 6