Сибирские огни, 1989, № 7

— Ты, парнишка, не вправду ли болен? В тот же вечер она сходила к Владимиру Васильевичу, а наутро пригнала лошадь, запряженную в сани-розвальни. — Вот,— сказала удовлетворенно, — и подвода тебе в больницу. Ва­ силия в лес за тебя послали. Можешь ехать спокойно. Собирая меня в дорогу, она давала наставления: «Как в город-то п р и е д еш ь - в больницу пешком. Лошадь поставь у Степана (это мои с-гарший брат). Да пусть он ее в ограду заведет. Сбрую в казенку при­ б е р е т Г о р о д в е д ь ! Своруют— всего нашего хозяйства не хватит рас­ платиться И передай ему, что ругаю, холеру: полгода глаз не кажет И про здоровье узнай, ведь тоже, как привязались с войны немочи... А детйь наплодил! Гостинцев бы каких им... У докторов не робей, все им объясни. Я побыстрее от ее наставлений — в розвальни^ стегнул кнутом ло­ шадь и покатил. Вообще-то мать у меня не любит многословия — это она когда разволнуется очень... По сравнению с деревней, райцентр мне кажется невероятно шум­ ным и многолюдным. Дом брата — в ряду таких же и даже лучших строений — и близко не примеришь к нашей избе: высокий, красивый, с парадным крыльцом. Живет брат, по определению матери, полной чашей. В комнатах стулья гнутые, посудный шкаф — под стеклом, две койки с никелирован­ ными спинками, ковер и зеркало на ножках — выше моего роста. Моя теплая и удобная для деревенской жизни одежда выглядит здесь гру­ бой и неопрятной. Шубу я спрятал вместе с кнутом в розвальни под се­ но. Пимы начал стягивать с ног у дверей в сени-веранду. На стук вышел брат. Увидев, чем я занят, заругался: «Чего при- думываешь-то?! На морозе!.. Давай, давай заходи!» Последний раз я с братом встречался осенью: на охоту он к нам приезжал. Сразу нашел, что выглядит он много хуже: лицо синее, глаза ввалились. Как же я ему буду жаловаться на свое здоровье? В больницу, мол, приехал, со спи­ ной... Мне стало совестно за свою пустяковую болезнь перед ним, по- настоящему больным человеком. Може'г, отогреться — и назад. Надо только придумывать, чем объяснить свой приезд... Пришла с набитой сумкой сноха. Увидев меня, протянула с улыб­ кой: — Аа-а-а, Иван наш! Ре-едкий гость! Какими ветрами? Разбирая на столе принесенные продукты, она не переставала вы­ спрашивать: — Как живете-то? Как мамашенька? Бегает? Не болеет? Как кар­ тошка? Не погнила? Корова отелилась? Я рот держу открытым, но не успеваю ничего ответить. Мне очень приятно, что снохе так интересно все знать про нас. Почему-то всегда казалось, что до нас с матерью никому дела нет. Вернулся брат, и меня позвали пить чай. Сноха пододвигает вазоч­ ки с вареньем. Брат подкладывает ватрушки: бери, не стесняйся, ку­ шай!.. Меня это внимание смущает, сковывает. Только и могу, что от­ некиваться каким-то цыплячьим голоском: спасибо, не хочу, дома хо­ рошо поел. У шкафа за маленьким столом ребятишки, племяши мои — девочка с мальчиком — зыркают на меня любопытными глазенками. Не утер­ пел, подмигнул им, прищурив один глаз, другой округлив — это у меня смешно получается. Ребятишки прыснули. Порасспрашивав за столом о том о сем, наконец, брат задал глав­ ный вопрос: зачем приехал? Рассказывал я всю правду. — С лета, сказываешь?— осуждающе покачал головой брат. — Столько тянул! Запустил? Вы там с матерью, как я погляжу, будто безголовые живете. Я усмехнулся про себя: слышала бы мать!..