Сибирские огни, 1989, № 7

За этим занятием застал их Турсуков и сразу почему-то потемнел и нахмурился, кусая усы. — Тихон Николаевич, у нас так интересно здесь, мы играем в жмур­ ки вдвоем, — бросилась к нему Фаина. — Вижу,— пробурчал философ. — Давайте и вы играть,— предложила она. — Ну, нет,— вырвалось у Турсукова. Он все время кусал усы, про­ шел в свою комнату, куда за ним последовал смущенный Домбо. — Русский отец... она сама...— пробормотал юноша. — Что ты, мальчик, — остановил его Турсуков, — играйте, сколько хотите. Весь этот вечер Турсуков был особенно задумчив и хмур. Когда Домбо лег спать, в комнату философа бесшумно скользнула Фаина. Наш мудрец вздрогнул от неожиданности, увидев ее белую фи- гуру- — Тс-с! Это я, мой милый,— прошептала Фаина, закрывая за собою дверь. Слабый звон крючка показался Турсукову музыкой, от которой можно сойти с ума. — Домбо спит... темно... тихо, — женщина приближала лицо к Тур­ сукову. Несмотря на темноту, он увидел ее глаза и шевелящиеся губы. — Тихо,— уже бессмысленно прощептала в последний раз Фаина и вдруг сама обняла Турсукова. У него замерло сердце, ему показалось, что он оступился с какой-то лестницы. Они до утра бормотали любовный вздор. Фаина на самом рассвете утомленно погладила руку философа. — Волосатый... счастливый... — пробормотала она и вдруг, ощутив прибой нежности, добавила: — Ах ты... Канишка мой! Турсуков изумленно поднялся на локте и спросил сквозь растрепан­ ные усы: — А ты... откуда знаешь про Канишку? Фаина спохватилась, поняв, что теперь Турсуков узнал о том, что она читала его книгу. Она быстро поправила положение и закрыла рот философа поцелуем. Но он был настойчив, и Фаине пришлось применить все свое искусство для того, чтобы замять неприятный разговор. — Что с тобой?— уже днем тревожно допытывалась Фаина, видя, что Турсуков вел себя очень странно.— Все утро ты, прямо, как будто прощаешься со всем... Ну не надо, не надо... Мой... — Канишка,— докончил, криво усмехаясь, Турсуков. Он сразу с утра засел за свои бумаги. Книгу с голубыми линейками он бережно завернул в кусок зеленого коленкора и перевязал сверху бе­ чевкой. — Домбо,— позвал он юношу.— Мальчик, я поручаю тебе хранить эту книгу, как золото. А вот здесь, в отдельной связке остальные бумаги. Вот «Состояние скотоводства в Монголии»... «К вопросу о китайской торговой конкуренции», «Россия и Урянхайский край». Погоди... Я не знаю, куда у меня девались вырезки из кяхтинской газеты... — Что такое, отец? Ты нас покидаешь? — побледнел Домбо.— По­ кидаешь меня. — Не волнуйся, мальчик,^— и Турсуков принялся опять перебирать свои бумаги. Фаина стояла рядом с Домбо и так же пытливо, как и он, следила за движениями философа. Легкий румянец блуждал по ее щекам, она разглядывала любовные синяки на своих руках. Медальон прыгал на ее груди. — Вот они,— Турсуков вытащил вырезки и бережно завернул их в отдельную бумагу. Потом он достал лист белой бумаги и придвинул к себе чернильни- цу- — Друзья,— мягко сказал он Домбо и Фаине.— Я сейчас буду пи­ сать очень важное письмо. Идите пока к себе.