Сибирские огни, 1989, № 7

читать, потому я и знаю... Он, видите'ли, проезжая по улице, раздавил монголку, сидевшую по народному обычаю «во образе хищного перна­ того, как он писал, прямо на улице... Орлом, понимаете? Вот он и уда­ рился в дипломатию по этому поводу. Пишет: «Я не в состоянии отвечать за жизнь всех монголов, сидящих упомянутым образом на улицах горо­ да»... Я ему предъявляю бумагу насчет приключения, где нарочно пьяно­ го писаря я попросил пустую строчку оставить, а после и приписал все приключения сам... Спрашиваю: «Где штаб-квартира Джа-Ламы?» А он, консул-то, в ответ: «Господин офицер, сдайте мне свое оружие». Ар­ тачусь, конечно: «Господин консул, я не могу в этом подчиниться граж­ данскому лицу»... А он кричит: «Я имею особые полномочия, снимите шашку»... Я опять: «Консул, я, как русский офицер»... «Никаких русских офицеров!» Пришлось подчиниться. К Джа-Ламе не пустили, черти. Про ­ торчал в Урге до самой германской войны... Гам опять история — в Галиции начальника пункта нагайкой поучил... Было бы мне за это не мало, но тут это самое «Отречемся от старого мира» пришло... Я — в Петербург вместе со своим диким эскадроном. Керенский мне: «Барон, мы должны спасти родину!» Вижу, пахнет посылкой куда-то... Как по картам выходит: Сибирь... Остальное вы знаете, философ... — Да, к сожалению, мне известно все... — Ах да, философ, помните, вы говорили мне, что мне на этом свете не долго жить осталось, верно? Гак я сейчас позаботился о том, чтобы люди знали, кто я такой... Вот, Збук сидит здесь, сверхчеловек, как он про себя думает, а я убежден, что он — сверхживотное... Впрочем, о присутствующих не говорят. Я бы его давно мог повесить, но берегу... Берегу его, философ, для важных дел. Збук, покажитесь философу по­ ближе. И потом, почему вы все время роетесь у себя за пазухой? Гак вот, философ, Збук пишет историю моей жизни. Лучше автора не най­ дешь. Ведь он — циник. Слог легкий, остроумный и, главное, без прик­ рас... Все, как в жизни, без прикрас. Ценить надо таких людей... А вот саль... саль... ну, как вы там говорили про хвост? — Сальпинготус Козлови,— подсказал философ. — Гак вот, сальпинготус, я думаю, что тут не с хвоста надо начи­ нать, не хвост рубить, а?.. Ну, сами догадайтесь, как надо делать в та ­ ких случаях? — Не знаю,— глухо ответил гость и погладил ладонью пыльные бархатные сапоги. — Чудак вы, философ,— захохотал Юнг и замахал рукой.— Не­ ужели вы не понимаете, что здесь не в хвосте дело, а... в голове? Голову рубить вам надо, дорогой, голову, а не хвост. Не бледнейте только, пожалуйста, я шучу. От себя я вас скоро не отпущу, чем бо­ гат, тем и рад, ешьте, пейте, гуляйте со Збуком... Но, знаете, мне надо скоро идти на запад — провиант выходит. Я солдатам даю чингисха- новский паек — трех баранов в месяц, но кругом Урги скота остается мало... Кусать надо что-то, двигаться, философ дорогой, приходится. Офицерики мои плачутся, нет им здесь ресторанного житья, к Хар­ бину привыкли... Я одного такого на днях вне закона объявил... Збук, что вы там ерзаете в углу? Сами, кажется, об этом писали... — Я... я... ничего, барон,— необыкновенно растерянным тоном пробормотал Збук. — Знаете, здесь очень хорошо сидеть. Я детство сей­ час вспоминаю, барон... У нас в доме, представьте, в углу обои были оторваны, я их ковырять очень любил. Юнг оставил в покое Збука и опять повернулся к гостю. — Гак, так, философ... Необычайная встреча, Збук, конечно, ее опишет в моей биографии. Напрасно только вы тогда не дали мне пись­ ма к Джа-Ламе, ведь все равно я попал сюда еще раз и, кажется, очень прочно. Дела делаются, философ... Я вам завтра своих молодцов по­ кажу. Свет таких не видывал... Мне только офицерики всю кашу портят.