Сибирские огни, 1989, № 7

них пальму первенства! Он попытался внести более весомый «теоретический» вклад в обоснование правомерности... ста­ линизма. Публицистика завладела вниманием чи­ тателей... Но, очевидно, и философские раз­ мышления, оценивающие состояние власти и направленность нашей политики и права, не менее интересны и значимы для выра­ ботки гражданской позиции современника! Итак, каковы же объективные предпосылки застойных явлений, по утверждению В. С. Липицкого? Заявляя, что при анализе личной ответ­ ственности должностных лиц «за принимав­ шиеся решения» при жизнедеятельности Л . И. Брежнева неправомерно делать вы­ вод: это — «прямое последствие политики И. В. Сталина», автор перечисляет причины, «которые усугубили процесс формирования предкризисного состояния». Он связывает их с «особенностями развития страны не­ посредственно в 70-е годы». Среди них мож­ но назвать, пишет он, сложную демографи­ ческую ситуацию, удаление источников сырья и энергоносителей от традиционных районов их использования, обострение эко­ логических проблем, неблагоприятную ми­ ровую экономическую конъюнктуру, воз­ раставшее бремя расходов на поддержа­ ние военно-стратегического паритета с по­ тенциальным противником и на помощь союзникам... Поэтому, если учитывать «всю совокуп­ ность обстоятельств», подчеркивает фило­ соф, «режим личной власти И. В. Сталина... сам стал результатом определенных общест­ венных условий, формой разрешения воз­ никших ранее противоречий, соответство­ вавшей (!) имевшемуся в 20-е и 30-е годы уровню политической культуры масс». И далее — головокружительный реверанс пе­ ред представителями административно- командной системы, так сказать, вполне «логичный» переход от власти идей к чи­ стой идее власти. ...«Именно в условиях личной власти,— утверждает В. С. Липиц- кий, — бюрократия не может стать решаю­ щей силой в обществе. Ее функции ограни­ чены выполнением воли единого руководи­ теля, ее возможности имеют четко очерчен­ ный предел (!). Поэтому тезис об «узур­ пации» ею власти никак (!) не подтверж­ дается реальным опытом того времени». О каком «пределе» бюрократического произвола, да еще «четко очерченном», можно всерьез говорить без установления правовых гарантий демократии? Философ­ ствующий единомышленник Н. Андреевой категорически отказывается отвечать на этот вопрос. По его прожекту «власть наро­ да непосредственно им и реализуется», ибо «историческое творчество масс способно опережать законодательную деятельность»... А известно ли нашему «объеюивно» мыслящему адвокату, защищающему пол­ новластие высоких должностных лиц, что их власть и так по существу ничем не огра­ ничена? В нашем государстве до сих пор нет Закона о государственной службе, ко­ торый неукоснительно обязывал бы чинов­ ников действительно обеспечивать разумные интересы и потребности трудящихся. Орга­ ны общей компетенции, направляющие эту работу, не вооружены еще такими правовы­ ми предписаниями, которые определяли быч способы занятия должностей в соответствии с современными требованиями, а также и способы оперативного выведения из номен­ клатуры людей, злоупотребляющих довери­ ем народа, лишения бюрократов, прибегаю­ щих к узурпации власти, всякого права занимать какое бы то ни было руководящее кресло! Не этими ли опасениями — лишить­ ся незаслуженной власти — объясняется не­ внимание «верхов» к разработке такого необходимого Закона, на деле закрепляю­ щего высокую гражданственность трудящих­ ся? В организации государственного управ­ ления не отменены пока действующие ан­ тидемократические правовые акты. Так, минские градоначальники совместно с Ми­ нистерством юстиции БССР сразу же оты­ скали в арсенале сталинских установлений два постановления ЦИК и СНК СССР от 1932 и 1935 гг., чтобы с ходу запретить не­ формальное движение «Мартиролог Бе­ лоруссии», усмотрев в его существовании угрозу чиновничьему благополучию, хотя это общество не успело даж е обнародовать своих целей! Обществоведы очень робко и скороговор­ кой указывали на необходимость принятия Закона о государственной службе еще в се­ редине 80-х годов, когда готовилась под председательством Л. И. Брежнева Кон­ ституция СССР. Не заговорила о нем во весь голос наша Академия общественных наук и после XIX партконференции. И не случайно этот Закон не значится среди тех, которые готовятся к ближайшему рассмот­ рению. Вряд ли нужно доказывать, какую потребность в этом Законе испытывает пе­ рестройка, отлаживающая звенья эффектив­ ной системы экономических взаимодейст­ вий, которые без должной упорядоченности управленческо-административных отноше­ ний то и дело пробуксовывают. Очевидно, этому Закону суждено четко обозначить не­ обходимый круг властных полномочий «вер­ хов», выход за пределы которого будет своевременно пресекаться властью самого народа, закрепленной законодательством. Беру на себя полную гражданскую ответст­ венность за то, что, пока этот Закон не войдет в практику нашей жизнедеятельно­ сти, надежно закрепив правовыми установ­ лениями исконную силу моральных принци­ пов во взаимодействии между управляю­ щими и управляемыми, любые душеразди­ рающие призывы к нравственному самосо­ вершенствованию труженика недалеко уве­ дут народных праведников от церковной ограды... Во многих философских трактатах «маши­ на ответственности» еще так искусно и так умело направляется умозрительными векто­ рами свободы и необходимости! Как зло­ бодневны суждения К. Маркса в отношении Гегеля и его многочисленных современных последователей! Молодой гений дал дейст­ вительно объективную оценку «духовного» ухода знаменитого философа в сферу бессо­ держательных абстракций. Гегель выводил ответственность не из особой сущности семьи и т. д. и не из особой сущности государства, а из всеобщего соотношения необходимости и свободы (т. I, с. 227). Строить механизм ответственности, сооб­ разуясь с особой сущностью нашего госу­ дарства,— это прежде всего всемерно учи­ тывать и поддерживать интересы трудящих