Сибирские огни, 1989, № 7

же люди ели этот сладкий студень — почти украдкой, чтобы не ви­ дели и не отняли другие — более сильные и жестокие. За день до побега Моргун-Поплевкин полез в фуру за арбузом, вы­ тащил теплый шар и только собрался разбить его о колено, как вдруг услышал страшный, летящий к самому небу, женский крик. Моргун от неожиданности выронил арбуз из рук, не замечая, как он разбился. Люди соскакивали с подвод и бежали куда-то вперед, в голову обоза, поскальзываясь на солончаковой земле. Поплевкин, ругаясь, встал во весь рост на повозке, силясь разглядеть то, что про­ изошло впереди. Но увидел лишь, что сквозь чащу тел пронеслись поднятые, белые, женские руки, мелькнуло лицо, но ни лицо, ни руки не вырвались из кольца людей. Над толпой поднялся приклад, потом взлетел одинокий выстрел; вслед за выстрелом все затихло. Поплевкин сел в фуру, но вдруг вскочил, как ударенный. Мимо нею, разбрасывая толкущихся на месте солдат, быстро пробежал кто- то, кого Поплевкин не мог узнать сейчас, но которого он знал всю жизнь так же хорошо, как и себя самого. У людей бывает такое чув­ ство, которое они вряд ли смогут объяснить. Оно похоже скорее на страх, чем^^на растерянность. Чувство это вырастает мгновенно, как волшебный цветок факира, причем корни его бывают скрыты в не­ объяснимом. Такое чувство испытал и Моргун-Поплевкин. Он даже не успел, как следует, рассмотреть пробежавшего человека, бродяга не увидел, а именно п о чу в с т в о в а л его, как чувствуют ветер, холод и свое соб­ ственное тело. — Погоди, погоди,— закричал Моргун, ринувшись с фуры, но он не мог догнать бегущего, ибо впопыхах мешком свалился с повозки, попав рукой в раздавленный арбуз. Поплевкин стряхнул прилипшие к рукаву семечки и вытер руку полой шинели. — Что за дьявол!— выругался он, силясь что-то вспомнить, по­ чесал бровь, потом безнадежно махнул рукой и полез обратно на коз­ лы. Повозки снова двинулись вперед, и Моргун под скрип колес дол­ го соображал, за что могла быть убита женщина. Когда фура порав­ нялась с брошенным на месте трупом убитой, Поплевкин невольно отвернулся: тело женщины пугало его своей необычностью — ведь на войне убивают крепких и сильных мужчин. В это время к повозке Моргуна подбежал знакомый солдат с ис­ ступленными синими глазами на худом лице. Одно плечо солдата все время подрагивало, тогда как другое оставалось недвижным. — Дай арбуз, сморился! — крикнул солдат Моргуну. Когда солдат протянул руку за арбузом, Поплевкин увидел под ногтями густую каемку плохо стертой крови и растерянно взглянул на нее. — Что это ты? — спросил солдат, заметив взгляд Моргуна и об­ сасывая усы, покрытые арбузным студнем. Тогда бродяга заметил следы свежей крови на штыке солдата. — К о г о это ты? — прошептал Моргун, нагибаясь с козел. Солдат сначала не расслышал вопроса; он ел арбуз, захлебываясь и по-прежнему дергая плечом. — Слушай, дружок, к о г о это ты? — повторил опять Моргун, чув­ ствуя, как его сердце замирает в ожидании ответа. — Чего пристал?— вдруг заорал солдат, скрывая лицо в разво­ роченном арбузе,— Ну, бабу ту, вон, кончил... Чего привязался?.. Го­ ворят, комиссарша какая-то, бумаги нашли у ней. Выстрелили в з а ­ тылок, а она все ворочается. А ты чего пытаешь, солдатской жизни не знаешь, разве баб легко убивать? — Да я ничего не пытаю, — тихо сказал Моргун-Поплевкин.— А не знаешь ты, кто сейчас здесь бежал? — Ничего не видел, знать не знаю! Слышь-ка, дай ухо, скажу чего- то.