Сибирские огни, 1989, № 6

на стене, н ад входом — портрет врага н арода и пособника иностранного капитала Берии, уж е н еделю как р а зоблач енного . Как он попал туда? Кто его в одрузил , когда, зачем? И главное — почему его-то? Ну, хоть бы общ ество наш е было динам овское... Бедный тренер Суворов, ничего не читавший, кром е спортивной х р о ­ ники, знать не зн ал , кто этот с усиками . Висит с е б е и висит. Д а он его, п ож ал уй , и не видел. В едь для этого ж е н адо было, войдя в за л , о б е р ­ нуться и за д р а ть голову. А когда было С уворову голову задирать? Тренер страшно перепугался. Сам сб егал за длинной п ож арной л е с т ­ ницей, свар енной из тонких металлических труб (сп ор тзал у нас теперь был высокий и просторный — в новом Д в о р ц е ш ахтостр оит ел ей ); сам , как м атрос по вантам , кинулся по ней вверх — исправлять политическую ошибку. Л естница зави брировала от частых удар ов его ног, сл омилась п о ср е­ дин е, бы стро попол зла вниз. Суворов только руками успел всплеснуть возл е усов врага народа. Хотел захватить его, но св ер зил ся один. Вышиб дв а пальца на левой руке и сломал ключицу... Н а роду ему, что ли, такое было написано: попадать из нелепости в нелепость? Травмы не спасли тренера Суворова. Он был снят в тот ж е день. И понятно: не мог столь близорукий , аполитичный человек воспитывать подрастающ ую спортивную см ену. Н е имел права. Суворов уш ел на стройку — машинистом баш енного крана. И это он, оказы вается , умел. Спортивная ж е работа стала хиреть. Р а зв алив али сь секции. Р а з б е ­ гались по другим командам способны е р ебята. Я не был свидетелем этого печального зак а т а , поскольку уехал на уч ебу в др у гой город. ТРУБКА Одно время, когда ещ е был молодым и форсистым , курил я трубку. Д ов ольн о дол го курил, несколько лет. Сначала, зн а ет е ли, поигрывал в этакого маститого писателя, а потом втянулся. У меня д а ж е тогда при ­ личная коллекция обр а зов ал а сь . Н езам етн о обр а зов ал а сь , постепенно. Н екоторы е сам покупал (одну аж из Швеции привез, приобрел в Сток­ гольме, в мелочной лавчонке на посл едни е кроны — не у д е р ж а л с я ), д р у ­ гие дарили приятели на дни рож дения — как зак ор ен ел ом у трубочнику. А иногда случалось и так: закуришь где-нибудь в компании, в гостях, а хозяин увидит — «О, д а вы, гляж у, трубк у курите! Я, зн аете, т ож е как-то бал ов ал ся . Она у меня, м еж д у прочим, сохранилась . Вот! Как вы ее н а ­ ходите?» — и п ок аж ет какую -нибудь зам ар аш к у . Ну, колупнешь ее паль ­ цем , мнение авторитетное выскажешь (а я уж е себя знатоком почитал, сп ециалистом ) — хозяин расчувствуется и подарит. П отом коллекцию я р а зба зар и л (суетный век наш не сп особств ует этом у неторопливому, «аглицкому» зан я тию ), снова переш ел на си г а р е­ ты, се б е оставил парочку «рабочих» т р у б о к— т ож е побаловаться иной раз, и все. Н о с одной «коллекционной» очень долго не р асставал ся , хотя и не курил из н ее никогда. Только поняв окончательно, что соби р ателя из меня не получилось и свои «Тринадцать трубок» мне не написать, я з а ­ вернул ее в чистую тряпицу и отвез туда , где взял когда-то. Б ерег (и сб ер ег) я трубку не за редкие ее до стоин ства , не за о с о б е н ­ ную красоту или древность, а потому, что свя зана была с ней одн а и сто­ рия, пустячная, пож ал уй , д а ж е анекдотичная, но круто перем енивш ая жи знь ее владельца, убер егш ая его от судьбы то ли героической и ж е р т ­ венной, то ли злодейской . Н е стану однако заб егать впер ед д а философ ствовать на гол ом м е­ сте. Л учш е р а сск аж у по порядку.