Сибирские огни, 1989, № 6

коватый мир уродов, мутантов и прочих последствий Красной Черты (так автором обозначается атомная война), мир, где «рож дались дети с двум я головами или одной, но зато трехглазой, где рож дались дети с четырьмя руками или вовсе без них, с хвостами и красными огромными гла­ зами лемуров...», мир, где появление нор­ мального человека воспринимается уж е чуть ли не к ак аномалия. Д ействие повести происходит в специаль­ ной клинике некоего Д октора, который «изучал и дечил болезни, появившиеся в мире после Красной Черты». У него «ж и­ ло десятка полтора мутантов разного воз­ раста», которых новые условия жизни н а ­ делили не только уродством, но и опреде­ ленными способностями: телепатией, теле­ кинезом и т. п. А главный герой повести — юноша Ф ранц вообще обладает удивитель­ ным даром : он м ож ет перемещаться во времени без какого-либо постороннего влияния. На сей счет у автора есть свое гипотетическое обоснование. Его ге­ рой «в минуту опасности моментально, сам того не сознавая, аннигилирует соб­ ственное тело, превращ ает его в энергию... и, воспользовавшись этой энергией, пере­ носится (не как физическое тело, а как квант биополя) на несколько секунд в прошлое, где синтезирует себе новое тело». Гипотеза, надо сказать, для фантастики не так ая уж и новая. Но важ ен тут не сам фантастический прием, а его направлен­ ность. У Д октора рож дается гуманнейший и благороднейший замы сел в отношении использования способностей Ф ранца: он предлагает юноше попытаться вернуться в прошлое, во времена накануне роковой Красной Черты, проникнуть на стартовый комплекс НАТО, с которого по трагической случайности стартовал злополучный «Першинг», развязавш ий войну, и «рас­ щепить ракету на молекулы». Иначе говоря — предлагает вмеш аться в ход истории, «спасти человечество от Красной Черты». Но... в последний момент у Д октора появ­ ляю тся сомнения в целесообразности зад у ­ манного, хотя, казалось бы, какие могут быть сомнения в таком значительнейшем и благороднейшем деле. Автор, однако, обращ ает внимание чита­ теля на одну принципиальную вещь. Н ей­ трализуя случайно взлетевший «Першинг», Франц устранит повод, а не причину ядер- ной катастрофы , и нет никакой гарантии, что то ж е самое не произойдет в другом месте с другой ракетой, где не окаж ется че­ ловека, подобного Францу. Н ельзя не сог­ ласиться с автором в том, что никакое фантастическое воздействие со стороны не помож ет, если не устранены внутренние причины, ведущие к катаклизм у. Во всяком случае, в отличие от многих авторов-ф ан- тастов, диалектика вм еш ательства в дела и судьбы иных миров и эпох видится ему очень непростой. О днако как бы там ни было, главный герой повести «Скорпион» делает свой выбор. Он перемешается в прошлое, чтобы попытаться предупредить человечество о грозящей беде. «Мутант Ф ранц — п орож ­ дение войны. И вот теперь он отправился ее предотвратить. Война, убивающ ая саму себя... К ак скорпион...» А заканчивается повесть Е. Д р о зд а д е­ талью , говорящ ей о том, как все-таки л ег­ коверен бывает человек по пустякам и упрямо-недоверчнв, когда дело касается самого важ ного. В последней главке произ­ ведения мы видим молодого медика, по­ лучившего ответ из редакции, куда он по. сылал записанны е в форме рассказа прес­ ледовавшие его как кошмарный сон впечат­ ления о жизни за Красной Чертой. Он (а мы вправе предположить, что медик —•это переместившийся во времени Ф ранц) вов­ се не собирался никого пугать. «Он просто считал своим долгом довести до всех, ч т о э т о будет, если э т о произойдет». О д ­ нако редакционный чиновник пеняет ему как р аз на то, что он слишком сгущ ает краски и вообще — «не стоит запугивать читателя». Собственно говоря, основной пафос по­ вести «Скорпион» и направлен против по. добного рода легкомысленных обы ватель­ ских настроений, против опасного иммуни­ тета к общечеловеческим бедам и стр ад а, ниям. Мысль о недопустимости привыкания к войне и военной угрозе возникает и в р ас­ сказе П авла Ивонинского «Город, кото­ рого не было» (1987, № 9 ). Мысль крайне серьезная и, наверное, одна из немногих, которая уж е сам а по себе не м ож ет о к а ­ заться банальной. К сожалению , в р асск а­ зе П. Ивонинского она лишь прямолиней­ но декларируется, а не вы текает органичес­ ки из его худож ественной сути. К тому ж е, как мне каж ется, автору не удалось тонко ввести во вполне реалистическую ткань повествования фантастический зонд- прием (двум товарищ ам -подросткам , воз­ вращ ающимся домой в пригородном по­ езде, снится атомная бом барди ровка). Д а и для того, чтобы прийти в итоге к откро­ венно назидательной газетной риторике, вложенной к тому ж е в уста юных пер­ сонаж ей, едва ли было необходимо го­ родить фантастический огород. Антивоенным пафосом пронизан и р ас­ сказ М Орлова «Долина голубоглазы х фей» (1987, № 10). И звестного ш ахматиста Фрэнка М ак­ К ракена завербовало военное ведомство, чтобы воспользоваться его талантом для хитроумной стратегической игры, конечная цель которой — уничтожение противника. С помощью новейших научно-технических достижений все нити управления военными силами, разбросанными по свету, стяги­ ваю тся к единому пульту управления — то ­ ж е своего рода чуду научно-технической мысли. С него и ведется игра. Ситуация, в принципе, не столь уж и ф антастична, если учесть нынешний уро­ вень гонки вооруж ения. Впрочем, важ на здесь не столько сам а ситуация, сколько ее общественно-политическая и нравствен­ ная подоплека. Герой рассказа «В долине голубоглазых фей» предстает перед читателем этаким современным Ф аустом, запродавшим д у ­ шу военному дьяволу. Однако зап родавая себя, Фрэнк М ак-К ракен и не предполагал, насколько глубоким м ож ет оказаться ко ­ лодец его нравственного падения. В его душ е возникает трещина разл ад а с самим собой, которая, чем дальш е втягивается он в ж естокую игру, тем сильнее растет. Б о