Сибирские огни, 1989, № 6

тической литературе существует настолько много, что найти нечто действительно оригинальное как в смысле самой ситуации, так и возникающих при этом проблем, с та ­ новится с каж ды м разом , с каж дой новой попыткой все труднее, в чем лишний раз убеж даеш ься, прочитав рассказ М ихаила Татьянина «Он улетел» (1987, № 8). Уединение влюбленных молодых лю ­ дей — ученого Алеши и его невесты, от л и ­ ца которой ведется рассказ,— наруш ает появление инопланетянина, который пред­ стает в образе призрачно-ирреального све­ чения. Он рассказы вает землянам о своей трагедии: звездолет с его товарищ ами по­ гиб, попав в зону образования «черной ды ­ ры». Ему удалось спастись, и он добирает­ ся на аварийной шлюпке до своей плане­ ты. Дни его сочтены, он понимает, что не долетит, однако ему необходимо донести до ничего не подозревающих жителей своей планеты, которых в скором будущем ж дет та ж е трагедия, разгадку возникновения «черных дыр». Встретив на пути планету с разумной жизнью , пришелец решается просить здесь о помощи. Алеша без коле­ бания соглаш ается лететь вместо инопла­ нетянина во имя спасения его соотечествен­ ников. Готова отправиться в рискованное п у­ тешествие, из которого практически нет в о з­ врата, и его невеста. Но в ней зреет про­ долж ение их с любимым жизней — их ребе­ нок, поэтому у нее задача своя — сохра­ нить потомство... Если отвлечься от космического-фанта- стического фона, то перед нами старая, как мир, история, где, с одной стороны, м уж ­ чина идет на самопож ертвование во имя высшей гуманистической цели (в данном случае — спасение далекой планеты от кос­ мического катакли зм а), а с другой — лю ­ бящ ая ж енщ ина провож ает на подвиг лю ­ бимого мужчину. И в этой, очень тр ад и ­ ционной и совершенно реалистической коллизии фантастический антураж каж ется весьма искусственным, призванным оживить давно знакомую схему. Д ело, однако, и не в схеме как таковой. Дело, в конечном счете, в худож ествен­ ной плоти, которой она обрастает. И вот с этой-то точки зрения особенно заметны и банальность, и надуманность, и лож н ая многозначительность рассказа «Он улетел». Я уж не говорю о бесплотном, безликом и эфемерном инопланетянине — тут остает­ ся только положиться на авторскую ф ан­ тазию (хотя лично мне гораздо ближ е п о­ зиция И . Ефремова, убежденного сторон­ ника фантастики научной, реалистической, который доказы вал на основе м атериалис­ тической идеи о единстве процесса эво­ люции в различных уголках мирового про­ странства, что братья по разум у других миров обязательно должны быть человеко­ подобными). Расплывчаты , худож ествен­ но непрописанны, невнятны и персонажи- земляне. Скорее они являю т собой модели с определенным набором соответствующих качеств, запрограммированных в соответст­ вии с замыслом рассказа поступков и рас- суждений, но не живые, зримые фигуры, полнокровные образы . Справедливости ради замечу, что автор как-то пытается передать состояние своих героев, но выливаются эти попытки ча­ ще всего в скучные наукообразны е фило­ софствования, избитые сентенции, кото­ рые превращ аю т произведение в занудный диспут о судьбе цивилизаций-. Ч тобы не по­ казаться голословным, а еще больше пото­ му, что приводимые ниже примеры д о ста­ точно типичны не для одного этого автора, приведу несколько образчиков языковой ф актуры рассказа М. Татьянина: «Ваши историки и социологи рано или поздно откроют закон значимости каж дого индивидуума, каж дой личности в общем течении развития. Изменение, не обоснован­ ное внутренними причинами, хотя бы и в одной микроскопической точке, способно дать целую трассу деформаций в социаль­ ных тканях, привести к глобальным н ару­ ш ениям ...»— внуш ает землянам инопла­ нетянин как нечто для них незнаемое, хо­ тя «открытие» далеко не первой свежести и, помнится, еще три десятка лет извест­ ный поэт по этому поводу сказал не менее мудро, но гораздо более образно и убеди­ тельно: Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы как истории планет: У каж дой все особое, свое, И нет планет, похожих на нее... В ряд ли порадует чуткого читателя и т а ­ кое вот «глубокомыслие» возлюбленной Алеши: «Д ети — единственное, что оста­ ется ж енам, когда мужчины не в о звра­ щ аю тся с войны, из похода, и это — память, это — жизнь». Поскольку рассказ ведется от лица ге­ роини, непосредственно через ее восприятие пропущены многие, авторские, вероятно, размышления, которые тож е, к сожалению , ни идейной, ни худож ественной первоздан- ностью не отличаются: «Вот, наверное, главное, что показы ва­ ет единство разум а во Вселенной — сам о­ пож ертвование во имя добра, во имя ж и з­ ни другого. Это главное качество разум а. Все остальное, определяющее разный уро­ вень развития цивилизации,— его количест­ венная сторона. Сумма знаний не разделяет нас, важ ны стремления, цели, которым эти знания подчинены...» Сомневаюсь, что такой язы к есть неиз­ беж ное следствие специфики ж ан ра (луч. шие произведения мировой и советской ф ан­ тастики доказы ваю т как раз обратное). Скорее — пренебрежение к худож ественной стороне как к чему-то второстепенному, подсобному. Т акое отношение к изобрази­ тельной палитре, а зачастую и откровен­ ное неумение пользоваться ее богатствами оборачивается траф аретностью и схем а­ тизмом, приблизительностью и усреднен- ностью, стилистической выхолощенностью, нежизненностью образов и ситуаций. Все это в рассказе М. /ратьянина «Он улетел» проявляется в полной мере. Примерно та ж е мысль — мысль о с а ­ мопож ертвовании во имя высшей цели — леж ит и в основе рассказа М ихаила О р­ лова «Ночь в степи» (1987, № 10). Любо­ пытно поэтому взглянуть, как ж е раскры ­ та она на сей раз, какое худож ественное воплощение получила в новелле этого а в ­ тора. ...Спит уставший в многотрудной погоне за белогвардейской бандой красногвар­ дейский отряд. Н а грани сна и бодрствова-