Сибирские огни, 1989, № 6

Д о н К а р л о с . И любишь и теперь? Л а у р а . В сию минуту? Нет, не люблю. Мне двух любить нельзя, Теперь люблю тебя. Здесь вся Л ау ра, невозможно что-либо добавить, равно к ак трудно решить, кто из них ж ер тва обольщ ения, Л ау р а или дон К арлос, Л ау р а или дон Гуан! Д он а Анна могла бы стать ж ертвой. Это — глубоко чувствующ ая, до сам озабве­ ния лю бящ ая своих близких ж енщ ина. Ее очарование в покорности. Она покорна м ате­ ри, которая «велела д ать руку дон Альвару», потому, что они были бедны, а дон Альвар богат. Она покорна м уж у д аж е после его смерти: «Диего, перестаньте; я грешу, вас слуш ая, — мне вас любить нельзя. Вдова долж н а и гробу быть верна.» Наконец, она покорна зову первой любви. Ведь никто не отним ает у нее права у в аж ать и любить свою мать, у важ ать «судьбою» данного м уж а и, тем более, никто не имеет права з а ­ претить любить, любить впервые. И во всем этом нет ничего ж ертвенного. Она покор­ на, но эта покорность не насилие над собой, а внутреннее качество, потому-то она так нежна, так искренна, так глубока во всем — и тогда, когда подчиняется матери, любя ее, и тогда, когда посещ ает гробницу м уж а, у в аж а я его, и тогда, когда она впервые любит. Д л я нее измена дон Г уана бы ла бы равносильна смерти. Но у нас нет никаких оснований утверж дать, что любовь к ней дон Г уана была бы не последней. От любви притворной он с первых ж е слов воспламеняется сильным и большим чувством к доне Анне. Мне, мне молиться с вами, дона Анна! Я не достоин участи такой. Я не дерзну порочными устами М ольбу святую ваш у повторять — Я только издали с благоговеньем Смотрю на вас, когда, склонившись тихо. Вы черные власы на м рамор бледный Рассыплете — и мнится мне, что тайно Гробницу эту ангел посетил, В смущенном сердце я не обретаю Тогда молений. Я дивлю сь безмолвно И дум аю — счастлив, чей хладный мрамор Согрет ее дыханием небесным И окроплен любви ее слезами... М ало того, дон Гуан с ее именем на устах и погибает. Иначе говоря, у пушкинско­ го дон Гуана нет ни одной черточки, которая п оказала бы его циничным и развратным . Д он Гуан и не богохульник, он просто убежденный атеист и не бравирует этим, как дон Ж у ан М ольера или Тирсо де Молина. В приглашении статуи нет ничего богохульного, это и не вы зов небу; во всяком случае, это не мыслится так самим дон Гуаном, это в равной степени и не зал и хватская мальчиш еская выходка, как у тверж дал когда-то Нестор Котляревский. Л епорелло, узнав, что дон Гуан получил согласие Анны на свиданье, шутливо спрашивает; А ком андор? что скаж ет он об этом? Д о н Г у а н , продолж ая шутку: Ты дум аеш ь, он станет ревновать? Уж верно нет; он человек разумный И верно присмирел с тех пор, как умер. Л е п о р е л л о . Нет, посмотрите на его статую . Д о н Г у а н . Чт о ж? Л е п о р е л л о . К аж ется, на вас она глядит и сердится. Д о н Г у а н . Ступай же, Л епорелло. Проси ее п ож аловать ко мне — Нет, не ко мне — а к доне Анне, завтра. Это не просто шутка или известный довесок к трагедии, вы званный традицией сю ж е­ та, это шутка вполне законного торж ества над еще раз повергнутым командором, это не просто мальчиш еская выходка, а осознание собственной силы, силы свободного от предрассудков человека. Примечательно, что до последней своей минуты он держ ит себя достойно, как человек.