Сибирские огни, 1989, № 6

Н. ЯНОВСКИЙ ТРАГЕДИЯ А. С. ПУШКИНА «КАМЕННЫЙ ГОСТЬ» В памятниках испанской литературы X IV века сохранилась легенда о красивом и смелом севильском обманщике, обольстителе и развратнике дон Ж уан е Тенорио. Н аходясь под покровительством своего всесильного друга, короля дон Педро Ж есткого (лица исторического), он каж ды й раз оставался безнаказанным за свои мно­ гочисленные проделки, и только небесный промысел в образе статуи командора дон Гонзаго, у которого дон Ж уан похитил в свое время дочь, наказал всем ненавистного обольстителя, отправив его в преисподнюю. Д ругая легенда, возникшая такж е в Севилье, повествует о некоем дон Ж уане де М ораране, распутнике, продавшем свою душ у дьяволу. В отличие от первой, в ней дон Ж уан после ряда похождений кается и уходит в монастырь. Интересно, что почти вся последующая европейская литература о дон Ж уан е так или иначе варьирует эти два основных образа — непреклонного и верного себе обольстите­ ля, ж аж дущ его все новых и новых побед и наслаждений, и обольстителя раскаявш его­ ся. Разница лишь в мотивах такого рода поведения. Так, в легендах, например, таки­ ми мотивами являю тся попустительства светских властей или прод аж а души дьяволу. Следствие подсказывалось религиозным мировоззрением средневековья — или неминуе­ мая страш ная смерть, или не менее тяж кое раскаяние во всех прегрешениях. В первой литературной обработке сюжета легенды, исполненной талантливым ис­ панским драматургом Тирсо де Молина (1630 г.), с особенной силой проведена устра­ ш ающ ая м орализаторская тенденция. Тирсо де Молина наделяет дон Ж уан а такими чертами, которые не вызывают у зрителя никакого сочувствия, и в назидание современ­ никам своим убивает его как нераскаявш егося грешника, обставив эту сцену как можно страшнее. Но одновременно драм атург и углубляет этот образ. Во-первых, тем, что на­ рисовал красочную картину его похождений, способную привести в смущение и зам еш а. тельство не только скептика средневековых догматов, но и правоверного, аскетически настроенного человека. Во-вторых, он превратил дон Ж у ан а из случайного обольсти­ теля нескольких честных жен и чистых девушек во «всенародного оскорбителя», по удачному выражению известного испановеда проф. Келина, в оскорбителя всечелове­ ческой нравственности и религиозной идеи. Это более четкое оформление легендарного образа способствовало его распространению в Европе. Образ испанского дон Ж уан а именно с этого времени начинает быстро перекочевывать из страны в страну, видоиз­ меняясь в зависимости от времени, условий и характера того или иного города. И — странно! — почти везде непременно наказуемый, он неизменно остается ж еланным и любимым героем самых разнообразных зрителей любых театральны х подмостков. Чем объяснить такого рода популярность, такого рода привлекательность образа, чем о б ъ ­ яснить возникновение его в народной легенде и такую устойчивую длительность его существования? Возникнув на заре нового времени, легенда о дои Ж уане, подобно знаменитому «Декамерону» Боккаччо, была своеобразным протестом против многовекового гнета религиозного аскетизма. К ак в «Декамероне» защ ищ алась идея раскрепощения личнос­ ти, ее свободного и естественного развития, так и в образе дон Ж уан а эта идея в из­ вестной мере нашла свое отраж ение. Но так как легенду создавал не образованнейший человек первых дней эпохи Возрождения, а народ, разделенный на классы и во многом еще связанный верой в бога, душу, дьявола, то, естественно, что и герой ее не получил цельного идейного вы раж ения. Тем не менее образ дон Ж уан а был наделен совершен­ но определенными чертами. С одной стороны, чертами красоты, силы, ловкости и сме­ лости, чертами известного рода честности, ж аж ды свободы, чертами, в общем, полож и­ тельными; с другой — некоторой грубостью, залихватским богохульством, иногда