Сибирские огни, 1989, № 5

— Ну, как там у вас в бригаде? — спрашивает обычно Карзубый. — Тавка не стучит? — А хрен его знает,— с неохотой отвечает Бурый.— Знаю одно: бригадиром за красивые глаза не ставят. Да н отрядный — его земляк. — Это ты правильно говоришь,— соглашается Карзубый.— Но Тав­ к а— он неплохой. Безобидный. Хоть и себе на уме, но не жмот. Когда я сидел в изоляторе, он мне курево передавал несколько раз. А ты вот да­ же не вспомнил тогда о Карзубом. — А ты меня просил? — оправдывается Бурый. — Не просил. Потому что не надеялся на тебя,— миролюбиво кон­ статирует Карзубый. Разговор о Тавке неприятен Бурому. Он и плохого о нем сказать не может и в то же время ненавидит Тавку. Вот если бы Карзубый ругал Тавку, тогда бы другое дело. И поэтому Бурый всегда старается разго­ вор о Тавке направить в такое русло, чтобы как-то опорочить, выставить Тавку в неприглядном для него свете. Перебив неожиданно на полу­ слове Карзубого, Бурый вдруг спрашивает его: — Слыхал, как Тавка Блям-бляма на колокольне продал ментам? — Слыхал,— не удивляется Карзубый.— Только это все туфта. Блям- блям сам ломанулся от него на вахту и там все рассказал. Это вы от зло­ бы плетете на человека. Наговорившись, они расходятся до новой встречи. В жилой зоне Бу­ рый с Карзубым, конечно, тоже встречаются, но бараки как-то не очень располагают к интнмны.м беседам. Да и не нужен Бурый Карзу- бому в жилой зоне. Ведь он Бурого приблизил к себе только для того, чтобы все видели, с кем водится Карзубый. Бурый ведь как-никак — об­ щественник. В последний раз Бурый пришел к Карзубому в тот момент, когда тот в очередной раз занимался своей бухгалтерией. При виде денег Карзубый как бы впадал в оцепенение и окружа­ ющий мир становился для него нереальным. Он не слышал паровозных гудков, грохота транспортера. И его бдительность в такие мгновения сводилась к нулю. Меры предосторожности, которые он принимал, ему казались достаточными для того, чтобы не попасться с поличным. Вот и на этот раз он вылез через окно на улицу, повесил на дверь избуш­ ки замок и обратно тем же путем оказался снова в избушке. Бурый, поднявшись по лестнице и увидев на дверях замок, хотел было уже спускаться на землю. Но любопытство взяло верх и заставило подойти к окошку. То, что он увидел в избушке, было выше его вообра­ жения. — Вот это да! — пускал он слюни.— Вот это деньги! Карзубый стоял к окну спиной, склонившись над пачками ассигна­ ций. Если бы Бурого спросили, сколько их там, то он бы, не задумыва­ ясь, ответил: миллион! У жадности, как и у страха, глаза велики. Карзу­ бый считал деньги, а Бурый в это время не мог проглотить комок в гор­ ле. Он понимал, что надо спускаться обратно. Надо уходить, пока Кар­ зубый его не засек. Но ноги не повиновались. Наконец, пересилив себя. Бурый на цыпочках тихо-тихо стал спускаться вниз. Прибежав в свою будку. Бурый не находил себе места. Он, конечно, и раньше предпола­ гал, что у Карзубого на его работе есть навар. Но, когда увидел своими глазами, ошалел. — Ты че такой взбудораженный? — заметил Тавка его волнение. Бурый не ответил — не до того ему было. Он соображал, как бы зав­ ладеть деньгами Карзубого. Ему, может, даже не столько и деньги нуж­ ны были, сколько зависть к Карзубому разъедала: «Как же так: у него есть, а у меня нет. Чем он лучше? Нет, если тогда, в вагоне, он Карзу­ бому проиграл, то эту игру он должен обязательно выиграть». А Карзубый в это время думал о том, как же ему быть с деньгами? На сберкнижку их не положишь. Матери по почте не пошлешь. Даже ес­ ли бы кто-то к нему и приехал на свидание, то передать деньги он все