Сибирские огни, 1989, № 5

— Съел бы! — А две? — И две бы съел! Фонарь удовлетворен ответом и начинает рассуждать: — Вот выйду на свободу, куплю хлеба, сахару. Вывалю все это в тазик и сделаю тюрю. Ох и нажрусь! — Ну и вкусы у тебя,— смеется Тавка.— Как у борова! ^Но Фонарь не согласен. Тюря для него— деликатес. У Фонаря звер­ ский аппетит. Попробуй его накормить колбасой или яйцами — дорого обо^йдется. А тюря — она что, копейки стоит. Зато желудок всегда пол­ ный. Фонарь, когда нет занятий в школе, околачивается на кухне. То котлы поможет помыть поварам, то картошку почистить, а они его за это кормят.^Спать он укладывается поздно. А в воскресенье отсыпается. Он бы и сейчас еще спал, да разбудили картежники. — Опять не в масть! — кричит Чума из-за печки.— Жабы! Крысы!— И головой о печку, о печку. Для обитателей барака истерика Чумы не в новость. Он всегда схо­ дит с ума, когда проигрывает. — Читать надо больше, развиваться! — перевоспитывает его Ин­ теллигент. Карзубый тоже психует, но потише. Фонарь спускается вниз, садится на Тавкины нары — начинает одеваться. Вытащив из-под нар сапоги, он на мгновенье о чем-то заду­ мывается, смотрит по сторонам. Старцев лежит, отвернувшись лицом к стенке. Убедившись, что за ним никто не наблюдает. Фонарь достает из сапог портянки^и начинает их нюхать. Портянки, пропитанные потом, издают смердящий запах. Он-то и нравится Фонарю. Нюхая портянки'. Фонарь блаженствует. Вонь от портянок распространяется на полбара­ ка и начинает тревожить Тавку. Наконец, он не выдерживает и повора­ чивается к Фонарю. А тот, увлекшись, не замечает и продолжает нас­ лаждаться, подставив под нос портянку, как букет цветов. Тавке видеть это не впервой, и он, долго не думая, сталкивает Фонаря ногой на пол. — Пшел вон, скотина! И что ты, шакал, вкусного находишь в этих портянках! А еще в школе учишься! Фонарь, нисколько не смутившись, оправдывается: — У меня насморк. А запах портянок, говорят, убивает его. Вот я и нюхаю. Фонарь, конечно, придуривается, но не будет же он признаваться, что запах портянок волнует его с детства. У каждого свой вкус. Фонарь, натянув сапоги, куда-то исчезает. В бараке по-прежнему шумно. Играющих в карты из-за плотного кольца болельщиков не вид­ но, но по тому, как они кричат и матерятся, можно понять, что игра дос­ тигла наивысшей точки. И тут происходит то, чего всегда боятся иг­ рающие. В барак неожиданно врывается наряд контролеров, а с ними и общественники вместе с Варнаковым и Пивоваровым. . Атас!— запоздало крикнул кто-то срывающимся голосом. Кар­ тежники бросились кто в кубовую, кто под нары. Чума рванулся в кла­ довку дневального и там залез в деревянную бочку. А Карзубый в неве­ роятном прыжке оказался на нарах Фонаря и, натянув на голову одеяло, притаился. Но контролер, старший сержант Красик, вбежавший первым’ успел засечь всех играющих. Заметил он и Карзубого. Когда ,все кар­ тежники были собраны, сержант подошел к нарам и сдернул с Карзубо­ го одеяло. — Подъем! — рявкнул он. Карзубый не шелохнулся. Ну и наглец! — удивился Красик. — Только что тасовал колоду — и уже спит. А ну, вставай! Карзубый соскочил с нар и, делая заспанную физиономию, стал возмущаться;