Сибирские огни, 1989, № 5

неспроста любят сатирики — голова, сердце, испарина, муть, капли, чай, бульон, снова чай... Гошенька так страдал, физические муки усу­ гублялись нравственными — тошно было смотреть в мою сторону, поэ­ тому он смотрел в пол, в потолок, в окно, в чашку, в стену, только не на меня, тошно, невмоготу ему было видеть меня, тварь, дрянь, паскуду, стыд и срам на двух тонюсеньких ножках, которыми он объелся за эти дни и ночи!.. Он казнился, что, испытывая отврашение ко всему миру, включает, и даже ставит в центр и меня туда же, хотя как раз я и пы­ талась вразумить и предостеречь, и остановить, хотя бы приостановить, хотя бы скрасить, и уж кто-кто, а я ни в чем себя упрекнуть не могла, и он хорошо понимал это, страдая уже от отвращения к отвращению, стра­ дая по собственному несовершенству, и вполне весомо раздражаясь, ес­ ли я недостаточно тонко, полно чувствовала глубину, красоту, уровень его страдания. И я изо всех сил чувствовала красоту и глубину, я оста­ валась воплощением преданности и заботы, и ему волей-неволей при­ ходилось терпеть меня в роли ангела-хранителя: чашка, таблетка, ком­ пресс, поцелуй... И все это выцеживалось в понедельник утром, в обед и вечером, работал он в двух шагах от меня, и по понедельникам уми­ рал у меня, даже когда фестивалил где-то и с кем-то, умирать припол.- зал ко мне, и я искренне благодарила провидение за такое удачное мес­ тонахождение моего дома, такое серьезное влияние оказывающее на на­ ше чувство, потому что, умирая, воскресая, отмокая, между делом он и пользовался мной, исключительно с профилактической целью, как бы снисходя и против воли, чуть ли не сморщившись, словно очередное ле­ карство была ему близость со мной, словно процедура... Вторник и сре­ ду он проживал отдельно, разве что заскакивая на обед, шумно, быстро, по-свойски, жуя и жалуясь на начальство. А в четверг вечером торчал у у меня, как штык, хмурый и вроде бы озабоченный, с книжкой или га­ зетой, разговаривая отрывисто, неохотно, давая понять свою занятость, но и сквозь занятость аккуратно выспрашивая, как, где, с кем, когда, на какие шиши, стоит ли, может, воздержаться, в кино, например, а при чем здесь годовщина, обещала, так и иди, я ее знать не знаю, да и вообще, что я, нанялся за тобой таскаться, дел уйма, по горло просто дел, я уже задыхаюсь, завал, аврал, так что я пас... И на все, на все я согласна, и так, и эдак, и туда, и никуда, и не надо, как хочешь, ты прав, ты как всегда прав, так будет лучше, вот и молодец, вот и умница... А Лялька уже крутилась здесь же, как котенка держала на коленях и поглажива­ ла изящную свою сумочку, и Гошенька скользил по сумочке взглядом, и Лялька, слушая нас внимательно, щелкала застежкой сумочки, извле­ кала вполне вульгарную беленькую, в нежных ручках протягивала Го­ шеньке: «Открой, пожалуйста... по пять капель». И хмурый Гошенька, как бы нехотя и презирая, усмехаясь на бабскую дурь, распечатывал и ставил на стол, даже не столько ставил, сколько отставлял, утыкаясь в газету, шурша газетой, его это грязное дело не касается, хлебайте вашу отраву сколько влезет, он пас, он стойко шуршал газетой даже когда Лялька, змея, обнимала его и чмокала в ухо, и просила одну, только од­ ну, за ее девичье здоровье, которое опять, тьфу-тьфу, не подкачало, и ни­ какого аборта на горизонте не маячит, а маячит монастырь н замужест­ во, отчего волком выть хочется, и может быть, последний нонешний де­ нечек... И Гошенька, чтобы отвязаться, строго и по-прежнему презирая, опрокидывал стопку, тыкал вилкой и грибочки, хотя я держала уже на­ готове и вилку с грибом и запивку на случай, и преданно смотрела в глаза, но он в упор не замечал ни моей вилки с грибом, ни запивки, да­ вая откровенно понять, что и меня он в упор не видит, безвольную дрянь, подхалимку, потакающую этой оторве Ляльке, которую могила испра­ вит, а выпил, получалось, он мне даже назло, раз уж заставили, силком, можно сказать, влили, а я аккуратно клала вилку с грибом к руке его ближе, не обижаясь ни чуточки, разве можно на Гошеньку обижаться, и только прыскали мы с Лялькой, поймав испуганный взгляд Гошеньки, когда Лялька вдруг бралась за.бутылку, спрятать с глаз долой, яко- 16