Сибирские огни, 1989, № 5

кончая А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым и Н. В. Гоголем), «Просветители», Ряд «Просветителей» открывают Кирилл и Мефодий. Почетно отметить этот «Великдень» (24 мая), прикоснувшись к истории русского языка, из необъятного массива которого предлагается обсудить тайнопись, обратить внимание на информативность и противоречивость дат, вчитаться в цитаты из книги, ко­ торую уже почти не увидеть. Может быть, совместные с автором размышления будут способствовать возникновению стойкого интереса к истории русского языка и к нему самому. СЛАВЯНСКАЯ ТАЙНОПИСЬ ДА НЕ СЪРАМИТЪСЯ ВОПРО- ШАТИ ПОНЕЖЕ БО СЛОВЕСА СУТЬ ПРИ КРЫТЫ. «И сторик», XVI в. Пока дело первопечатника Ивана Федорова (ок. 1510—1583) не распространилось на Руси, книги писали от руки («НАПИСАХЪ СИЕ ЖЕ МОЕЮ РУКОЮ ТРОСТЬ В ДЕСНИЦИ ДЕРЖАХЪ»). «Своя рука — владыка», и потому на страницах рукодельных книг встречаются непонятные строки, написанные впотай. Это и есть славянская тай­ нопись; иноречно же — криптография. Что же заставляло писца прошлого прибегать к затаиванию своих мыслей или сооб­ щения, имени? Знание ли страшной тайны? Той, которую и обнародовать нельзя и жить с ней не­ возможно, «гнетет». Надо выпустить тайное наружу, освободиться внутренне («Сказал и тем облегчил свою душу»). И хотя «нет ничего тайного, что бы не стало явным», но пусть это будет потом. Пусть потомки узнают то, чего нельзя было сказать тогда, в свое время. Постановка ли «планки» на такую высоту, чтобы непосвященные (как мог бы раз­ мышлять писец) не смогли проникнуть в мир его мыслей, в содержание тайнописных слов? Кто прочтет — тот умен и не опасен. И их мало, и прочесть еще надо, да и дока­ зать правильность прочтения. Скромность ли заставила писца скрыть свое имя шифровкой? Ведь не автор он книг и текста в них, хотя «...И СВЕДЕНО ОТ МНОГА НА МАЛО», а только переписчик (переводчик). Писание книги — работа долгая, нужная (и нудная порой). И вот окон­ чена она. Так пусть хоть напоследок эти тайнописные строки напомнят о нем. Ведь пи­ сал. Мучился. Старался. Не забава ли подвигла на сочинение тайнописи «по образу и подобию» существо­ вавших ранее? Ведь, чтобы понять закрытое письмо других, надо самому попробовать сочинить, например азбуку, ни на что не похожую. И писать ею на русском языке. И сразу становится видно, что это нелегко, что тянет к привычному, что фантазии не хватает изобразить невообразимое. Или просто рука расписалась? Книга окончена, но жаль бросать уже ставшее при­ вычным это «чисто мужское занятие». Вопрос о целях, которые преследовались при применениях тайнописи (кроме воен­ но-дипломатических посланий), каждый может решить сам, приняв участие в разборе нижеприводимых, не известных ранее расшифровок. Сформулируем аксиому: перед тайнописью все равны — «и академик, и герой...», и студент-филолог четвертого курса, и любитель разгадывать кроссворды («крестослови­ цы»), шарады и ребусы. Ибо есть текст, текст написан на русском языке непонятным образом, нет ключа, не ясна ситуация. Но прочесть (узнать о чем) ужасно хочется. Опыт показывает, что первым условием успешной дешифровки есть великое жела­ ние это сделать (безотносительно мотивов, побуждающих это желание). Но тот же опыт говорит, что одного желания мало, «Раз повезло, два повезло... Помилуй, бог! Надобно и умение...». Дешифровка славянских тайнописных текстов предполагает знакомство с русским языком, лучше со старославянским, с названиями и числовыми значениями кирилличе­ ских (и глаголических) букв — они разные, «штампами» старого времени; оборотами речи, стилями. Еще лучше быть знакомым с жизнью и историческими событиями тех ве­ ков, десятилетий, лучше месяцев и дней. Все-таки человек, как правило, всегда погружен в свое историческое время. И, если кто и «выпадает» из него, то это — гении, вроде Архимеда или Леонардо да Винчи.