Сибирские огни, 1989, № 5

им надо теперь делать. < ...> Пока скажу только: чего не надо делать. Не надо ни громить и бунтовать, ни даже поощрять та­ кие дела, но не надо и сидеть сложа руки и ждать, что кто-то все должен за нас сде­ лать. Надо крепко и разумно подумать о своих делах и искать такого пути, который может принести действительную пользу». Путь этот Короленко указывает во вто­ ром письме: «Да, нужно стать граждани­ ном, во-первых — своего города и, во-вто­ рых, всего своего отечества». Он растолко­ вывает Тарасу разницу в словах «гражда­ нин» и «житель», утверждая, что «у рус­ ского народа нет гражданских прав. < ...> . И оттого, — продолжает он, — русский на­ род, огромное его большинство, — не полу­ чил привычки думать, говорить и действо­ вать на пользу своего отечества». Случи­ лось это, на его взгляд, потому, что «выс­ шие чиновники, всевластно и безотчетно управлявшие страной, опасались, что на съездах начнут говорить не только о саран­ че, но и о недостатках высшего управления, что, конечно, было неизбежно...». Теперь, т. е. в ноябре 1905 года, В. Г. Ко­ роленко снова пытается понять «значение манифеста 17 октября». «Значение это,— поясняет Тарасу Коро­ ленко, — очень велико отчасти тем, что ма­ нифест уже дает, но еще более тем, что он о б е щ а е т русскому народу. А обещает он, во-первых, п р а в а ч е л о ­ в е к а и, во-вторых, п р а в а г р а ж д а ­ нина . Отныне за русскими людьми приз­ нано право на участие в решении всех дел нашего отечества, и мы из простых ж и т е ­ л е й становимся г р а ж д а н а м и . Эти обещания русского Паря русскому Народу изложены в трех пунктах. Самый основной из них есть пункт третий, который гласит: «3) установить, как незыблемое правило, чтобы н и к а к о й з а к о н не м о г в о с ­ п р и н я т ь с и л у б е з о д о б р е н и я г о с у д а р с т в е н н о й д у мы , чтобы вы ­ б о р н ы м о т н а р о д а обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий по­ ставленных от нас властей»... Иными словами, Короленко поясняет Та­ расу этот пункт следующим образом; «После манифеста 17 октября русская мо­ нархия превратилась из самодержавной, правившей при помощи одних только чинов­ ников, — в монархию народодержавную, призывающую к участию в управлении рус­ ский народ» (там же). Последнее, четвертое, письмо Тарасу по­ священо толкованию писателем первого пункта манифеста, изложенного следующим образом: «На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной на­ шей воли: 1) даровать населению незыбле­ мые основы гражданской свободы на нача­ лах действительной н е п р и к о с н о в е н ­ н о с т и л ич н о с т и , с в о б о д ы с о ­ в е с т и , с л о в а , с о б р а н и й и сою- 3 о в». Используя сам факт появления царского манифеста, В. Г. Короленко решил публич­ но высказать свое мнение о демократиче­ ских свободах в легальной печати под эги­ дой своего журнала, который постоянно подвергался административным преследова-. ниям и до выхода правительственного доку­ мента о «свободе слова», и после... Эта гражданская акция писателя не может быть воспринята как «пропаганда» и «популяри­ зация» царского манифеста. Выступая с на­ болевшим вопросом, В. Г. Короленко выра­ жает свои взгляды, свою выстраданную программу, свои представления о демокра­ тизации общества. Не случайно появляется у него перефразированное понятие «монар­ хия народодержавная», нарочито противо­ поставленное привычному, ненавистному... Общественный опыт, писательское чутье все-таки внушали сомнения. Не случайно также появилась в его высказываниях трез­ вая оговорка при оценке значения манифес­ та, которое состоит, — по мнению автора писем, — не только в том, что он «уже дает», «но еще более» в том, «что он обе­ щает русскому народу». «Письма к жителю городской окраины» посвящены горячей современности, «сегод­ няшнему дню». Завершает их Короленко словами, апологетика которых состоит в том, что в них о желаемом говорится как о сущем: «Итак — пользуйтесь граждан­ скими правами, уже вам предоставленными, отстаивайте и защищайте их от тех, кто за­ хочет их отнять и умалить, и требуйте их расширения.,.», а до сущего было еще дале­ ко. Предстояли жестокие бои за подлинную демократию. Письма к Тарасу сыграли свою положи­ тельную роль. Либеральная интеллигенция первой русской революции сочувственно от­ носилась к беднейшим слоям российского общества и горячо поддерживала «дарова­ ние» этим документом «свободы». Основная беда ее была в том, что она жестоко обма­ нулась в манифесте. Разочарование постиг­ ло и В. Г. Короленко. Общественная активность писателя не да­ вала покоя черносотенцам. Вот факт. 16 ноября 1913 года в почтовый ящик на Малой Садовой в Полтаве было опущено анонимное письмо, написанное торопливым и нервным почерком: «Господину Владимиру Короленко. Г( человек, забыли, или не хо­ ти.. ,ать <н ер азб .> русского ни ду­ ха ни характера быть может за чечевичную похлебку предались жидам и вот из газет видим Ваше имя, а раньше с любовью чита­ ли Ваши рассказы, пока не поздно, бросьте Ваше гнусное дело и положение и будьте тем к чему призваны судьбой. Огорченный русский»'. Появление грязного выпада во время про­ цесса Бейлиса, в ходе которого писателем было опубликовано около пятнадцати ста­ тей и корреспонденций, за одну из которых («Господа присяжные заседатели») Коро­ ленко был привлечен к суду, говорит само за себя. Следует добавить еще, что весной этого же года Петербургская судебная па­ лата отказала ему в разрешении выехать за границу для лечения. Тринадцатый год .— год шестидесятилетия Короленко. Широко отмечалось это событие прогрессивной об­ щественностью. Большевистская «Рабочая правда» посвятила ему статью, в которой писала: «В. Г. Короленко стоит в стороне от рабочего движения. Он лишь представи­ тель радикальной, демократической интел­ лигенции с народнической закваской. Для I П олтава. А-2, № 17.