Сибирские огни, 1989, № 5

Словом, группировка советских войск ока­ залась в окружении. Без боеприпасов и продовольствия полки были обречены на гибель. Выход один: пробиваться с боями на соединение со своими войсками, возвра­ щаться на прежние позиции. На фронте это не редкость. 2-я Ударная армия осенью сорок первого уже побывала в тяжелейшем окружении, когда ею командовал предатель Власов. Как и тогда, армия потеряла десятки тысяч сол­ дат и офицеров, всю боевую технику, из окружения пробились немногочисленные отряды. Раненным в ногу вышел из огненно­ го мешка и Валентин. Второй сибиряк — Николай — получил ранение за несколько дней до окружения. В нашем артиллерийском полку из 32 ору­ дий осталось только девять, стоявших в резерве, на ремонте. От полнокровного полка, укомплектованного перед синявин- скими боями, из 600 осталось менее сотни солдат и офицеров... В пехоте от тысячных полков уцелели лишь небольшие группы. Если бы мы имели такие же большие потери, но пробились бы на соединение с ленинградцами, тогда по­ тери считались бы «оправданными». Побе­ дителей не судят. Но в той ситуации над командованием Волховского фронта навис­ ла угроза. 28 сентября 1942 года, как об этом явст­ вуют документы Архива Министерства обо­ роны фронта № 217, командующий фронтом докладывал письменно Сталину, что 2-я Ударная армия слабо укомплектована и он принял решение «отвести ее на формирова­ ние». Ничего себе, «отвод»... А через сутки генерал А. Василевский — представитель Генерального штаба, опроверг доклад и со­ общал тоже письменно, что 2-я Ударная ар­ мия окружена и «выходит разрозненными группами», что «необходимо обеспечивать ее выход из боя...» Ответил ли кто-нибудь за гибель многих десятков тысяч солдат, история умалчива­ ет, как и о самом провале крупной опера­ ции. Несколько дней мы находились в тылу и приводили себя в порядок. У нас было, как я уже говорил, только девять орудий, плюс два трактора, две полуторки и три десятка лошадей. Укомплектовали кое-как три ба­ тареи. Всех свободных офицеров включили в состав орудийных расчетов. В первых числах января 1943 года мы получили че­ тыре новые скорострельные пушки. Коман­ диром батареи был назначен Валентин Подневич. Полк постоянно действовал. И в те дни января сорок третьего, когда совершался прорыв блокады под командованием Г. К. Жукова, когда малочисленные стрелковые полки нашей дивизии совершали ложный марш вдоль фронта, ночью в одну сторону, а днем — в другую, вводя противника в заблуждение об участке прорыва, наши пушки и гаубицы вели интенсивный огонь по вражеским укреплениям. 18 января 1943 года блокада была прор­ вана. На схемах, составленных по оператив­ ным сводкам тех дней, не указана наша ди­ визия, как участница прорыва. Быть может, в этом есть логика. Ее полки в атаку не ходили. Но как могло получиться, что нет в числе активных участников тех историче­ ских сражений нашего 849-го артиллерий­ ского полка? Батарея Подневича сделала рекордное число выстрелов — более тысячи за 5—-6 дней. Мы в то время восторгались новыми ско­ рострельными пушками, поступившими к нам из числа опытных образцов. После боев от нас потребовали техническое заклю­ чение о новом оружии. Одним из членов ко­ миссии был старший лейтенант Валенти.ч Подневич, получивший повышение в звании в одно время с генералом армии Г. К. Жу­ ковым, чем в шутку гордился: «Нас с Жу­ ковым повысили, он стал Маршалом Совет­ ского Союза, а я — «старшой»... После прорыва блокады Ленинграда ди­ визию перебросили ближе к берегу Волхо­ ва, где мы заняли оборону в густом лесу. Гигантские ели доставали макушками обла­ ка и надежно скрывали от авиации против­ ника. Но бедствие принесла оттепель: в зем­ лянках появилась вода. Мы научились строить бревенчатые толстостенные низкие жилища. Подневич жил в такой избушке вместе с солдатами: «особняки», как другие командиры, себе не возводил. Тяжелой была эта зима для Валентина: погиб старший брат Леонид, а вскоре был ранен отец. У каждого из нас было горе. У одних близкие и родные погибли на фронтах, у других — фашисты казнили родителей, се­ стер, малолетних братьев... И мы успока­ ивали Валентина как могли... Вторая печаль молодого командира — о ней он рассказал лишь своему другу-сиби- ряку Николаю Соколову — была такая: еще в школе дружил он с девочкой Таней. Дружба переросла в любовь. И вдруг Ва­ лентин узнал, что Таня встретила в инсти­ туте студента, не случайно избежавшего призыва в армию, и вышла за него замуж. Валентин ходил мрачнее северной тучи... В мае сорок третьего нас неожиданно пе­ ребросили с берегов Волхова в сосновый лес под Бологое, на так называемое доуком­ плектование людьми и техникой. Туда при­ шло для нас пополнение, на этот раз из числа осужденных и отбывавших разные сроки в тюрьмах и лагерях. Несколько че­ ловек прибавилось и в батарее Подневича. Одному солдатику было лет семнадцать, но казался он мальчишкой. — За что же тебя посадили? — спросил Валентин. — Колоски с мамой собирал на скошен­ ном поле. Сестренок у меня полдюжины, голодные, вот и пошли мы собирать колос­ ки. Маме дали отсрочку, а мне пять лет. Год отбыл. — Ничего, снимем судимость, — пообе­ щал Валентин. — Подобьешь вражеский танк — и сразу напишу ходатайство. Весна была прекрасная, и не слышно боя... Приехали к нам в полк московские артисты. Среди них известная Русланова, молоденькие балерины. Хороший дали кон­ церт москвичи на сцене из свежих смоли­ стых досок. И только один Валентин дога­ дался «слетать» на своем вороном жеребце Планере на станцию Березайку за цветами. Привез целую охапку душистой сирени. Вы