Сибирские огни, 1989, № 5

Если вы думаете, что присутствующие тут же умерли со стыда, то вы напрасно так думаете. Я тоже, как видите, жив. Привыкли. БЛАГИМ МАТОМ 8.11.40 г. Дай немного отвлекусь и напи­ шу о своих буднях. Ночи не спится от тя­ желых дум. Пират, моя охотничья собака, пропадает с голоду. Дней десять уже, как не могу достать хлеба. Для себя поддаем сушки по 7 р. 40 к. за килограмм. Наших средств не на много килограммов хватит. Вое время стояли морозы до 50°. Нужно отапливать помещение, где мы живем. На дрова в эту зиму истратили 720 руб. да на каменный уголь 250 руб.— это почти тыся­ чу. Пенсии получаю!26 р. в месяц, на них только можно купить топливо, а жить на что? Материально мои дела обстоят неваж­ но. Сегодня вышел из дому ровно в 4 часа ночи. По Мало-Кирпичной улице — ровная черная, переливающаяся, движущаяся чело­ веческая лента метров в 200^, в четыре-пять человек шириной, а у дверей магазина, по обыкновению, целая толпа. Слышны крики, происходит давка. Приходят целые ватаги парней и оттесняют построенную очередь. Здесь не досталось хлеба, бегу на Кресть­ янскую. Темно еще, но тоже уже собирается очередь. Становлюсь. Человек 40 впереди. Хорошо! Подходит народ, и против дверей образуется куча... Постепенно двигаюсь, так как передние движутся вперед, а сзади на­ жимают. До дверей магазина всего пять ша­ гов, но толпа нарастает, и давит сзади, сбоку, да и спереди. Какая-то женщина ревет благим матом. Ее вытаскивают через головы толпы, но толпа все жмет и жмет. Что им, если тут задохнется несколько человек? Они превра­ тились в кровожадных диких зверей. Мне трудно дышать, и я напрягаю все силы, чтобы выбраться из толпы. Наконец, выби­ раюсь на волю и бреду ни с чем домой. Од­ ну женщину, почти задавленную толпой, приподняли выше голов и затолкнули на крышу тамбура... В 11 часов занял еще очередь и достал два батона на 2 р. 75 к. Несчастные люди жалуются, что последние свои гроши тратят на батоны, а хлеба нет. Что наешься бато­ ном за 1.40, а хлеба на 1.50 хватило б на два дня. 9 февраля 1940. Сегодня пропал от голо­ да Пират — мой последний товарищ по охоте. Снял с него шкуру, и часть мяса из­ рубил топором, чтобы завтра в ведре сва­ рить; все же немного попитается Джим, а там дальше будет видно, что делать. Когда-нибудь, через год, через два будет странно читать эти записи,— но что же де­ лать? Это все есть в действительности. И мало ли что еще нам кажется странным, что все-таки было,— так же, как то, что я записываю. 11 февраля. Хлеба утром не досталось. Занял очередь первым, и после трех часов дежурства получил два батона — белый и серый. Но за черным хлебом в другой лавке продежурил еще два часа, и получил черно­ го сырого килограмм. Какая-то старуха за­ няла очередь, и сказала всем, что и я тут занимал. А то и тут не получилось бы. 15 февраля 40 г. Ни вчера, ни сегодня хлеба не получил нигде. Как скверно жить, когда не знаешь, будешь ли завтра сыт, и наверняка знаешь, что останешься голоден, если сегодня не достанешь хлеба. Соня при­ несла кусок ржаного и собакам картофель­ ные скорлупки. Чем я буду кормить козу, когда сено 300 р. возик? Где брать теперь хлеб, когда закрыли 37 лавок, а в остав­ шихся торгуют только вином и пивом? Да еще брусничным чаем из листочков, запеча­ танных в пачки. 10 марта. Безрадостная тяжелая весна. Ничего не хочется делать. Рвусь на куски, и ничего ие выходит. Сон дает забвенье — и то иногда бывают кошмарные сны. Сегодня ночью шел сильный снег. Я раз­ гребал его пихлом и разметал два раза. Писем писать не хочется, а все же нужно. 16 марта 1940 г. Уважаемая Мария Дмитриевна! Имея полнейшее желание выполнить Ва­ шу просьбу и дать воспоминание о Сереже Кострикове, я все же теперь сильно затруд­ няюсь привести свои мысли в систему. Согласно каким-то законам физиологии, в старости получаются странные иногда пре­ вращения в памяти. То, что было раньше, помнится яснее, как будто это было недав­ но, а то, что было недавно, отодвигается вдаль и кажется давно прошедшим. И вот, чтобы не сделать грубых ошибок в переста­ новке фактов по времени, мне приходится кое-что восстанавливать по ассоциациям. Вы просите, чтобы я написал о встрече моей с Сергеем после вооруженной демон­ страции с 18-го на 19 января. Но ведь это было не с 18 на 19-е, а числа 26 — 28-го, одним словом, до похорон Иосифа Кононо­ ва. Об этом я Вам напишу и пришлю в ско­ ром времени — я уже начал писать и вос­ станавливать кое-что в памяти. Мне трудно сейчас писать по следующим причинам. Это, во-первых,— приходилось простаивать в морозы по целой ночи за килограммом хлеба для себя, для больной жены и для внука. Часто при получении хлеба были давки, и я полубольной при­ ходил домой... Часто мне хлеба не достава­ лось. Все это тяжело для старика. В очере­ дях и простыл, т. к. были морозы по С'’ — 50°, и с 17 февраля кое-как перемогался. Хлеба мне прислала племянница из Крас­ ноярска, печеного килограмм 5 или 6; а с 14 марта меня прикрепили к магазину № 2, где получают инвалиды, и вот там я полу­ чаю по 2 кг ржаного, а поэтому теперь мо­ гу все же писать свои воспоминания. Я их пришлю через несколько дней; мо­ жет быть, в конце марта; а в связи с вос­ поминаниями приложу как иллюстрацию фотоснимок, на котором снят земляк Сере­ жи Кострикова — Сережа Михайлов, кото­ рый учился на вечерних общеобразователь­ ных курсах вместе со мной с 1903 по 1905 г., а работал одно время вместе с Се­ режей Костриковым в горуправе. Во вре­ мя революции 1905 г. он был избит черной сотней, и в 1906 г. умер. Но о смерти его я узнал только в 1938 г. на похоронах Н. И. Топоногова, а о Сереже Кострикове, кото­ рый ушел из поля моего зрения в 1908 г.— он был освобожден в начале июня из Том­ ской тюрьмы, а я был приблизительно в это же время арестован, — я узнал только, ка