Сибирские огни, 1989, № 4

ходил, начиналось самое страшное: орал, бедолага, что есть мочи, от ломки сам не свой. А где ему взять? Кодеина подлого и того не всегда достанешь. Но бывали моменты, достанут — и в угол, подальше от любопытных глаз да и от кота тоже. Надоел он им, нахлебник. Но не тут-то было. Кот то ли по запаху, то ли по другим каким приметам все­ гда находил их и требовал свое, дико мяукая на весь барак. И наркома­ нам ничего не оставалось делать, как только поделиться с ним. Бились с котом долго. И в рабочую зону уносили, и в поселок отда­ вали, но кот прибегал обратно. В конце концов, отнесли его в мебельный цех, запечатали в шифоньер той партии, что была готова к отправке и уже грузилась в вагоны, и поезд с котом в шифоньере ушел далеко-дале­ ко, но наркоманы до сих пор не могут успокоиться. Мяукнет где-нибудь кот или кошка, а они вздрагивают: не Маркиз ли вернулся?.. — Все! Не могу больше!— упал Варнаков на нары, бросив на пол веревку.— Укатали мурлыки! Одна из кошек кинулась к неподвижному клубку, обнюхала его — и тут же, разочарованная, отошла в сторону, опустив хвост: и чего, дескать, я, дура, за ним носилась целый вечер. Так закончился еще один день. За ним, раскручивая карусель Тав- киного срока, пролетел другой, недели, месяцы, полные тревог, надежд, новых знакомств с людьми колонии и своей бригады. ГЛАВА 10 В бригаде погрузки восемнадцать человек. Люди все тертые-пере- тертые, пробы негде ставить. Тут вам и карманники, и домушники, и прочие специалисты по добыче дармовых денег. Уголовный кодекс нико­ го не обидел, все предусмотрел в своих статьях. И каждому персонально определил свой срок и свое место в колонии. К одним статьям в бригаде отношение благожелательное, уважительное. К другим насмешливое, презрительное. Одних осужденных унижают как хотят, помыкают ими,’ других — побаиваются, лебезят перед ними. На свободе все эти люди, в основном, были индивидуалистами. И крали чаще всего в одиночку. Здесь же, в колонии, их объединили в звенья, бригады, отряды. И жизнь их стала полезной для общества. Одним из таких коллективов как раз и является бригада погрузки, возглавляемая замечательным человеком Алексеем Прудниковым, осужденным Народным судом на восемь лет лишения свободы. Замечательным потому, что не заметить в колонии Алексея Прудникова просто невозможно при его почти двухметровом росте и громовом голосе, натренированном в пьяных драках на свободе. Эти выдающиеся внешние данные дают ему право находиться всегда в первш рядах, особенно когда бригада идет строем в столовую или баню Жизнь бросала Алексея Прудникова в такие переделки, из которых он непременно выходил с разрисованной физиономией и копией обвини­ тельного заключения в кармане. Трезвость к Алексею Прудникову при­ ходила только в ка^мере предварительного заключения, где он, проснув­ шись на следующий день после ареста, начинал плакать и клясть алко­ гольные напитки. Если бы какой-нибудь художник захотел вдруг запечатлеть на по­ лотне для потомства лик Алексея Прудникова, то художника в первую очередь заинтересовали бы его расплющенный нос и рачьи глаза, в ко­ торых редко когда блестит солнечный лучик. Все остальное ничем осо­ бенным не отличается от тысяч других, если не считать шрама на лбу На свободе Алексей Прудников, общаясь с людьми, смотрел на них не только с высоты своего роста, но и понимания. Каждого человека он мысленно наделял теми же качествами, какими обладал сам. Ему и в голову не приходило, что кто-то может быть умнее его и сильнее. В этом смысле колония многому научила Алексея Прудникова. А на днях он окончательно убедился, что его физическая сила и ум — ничто по срав­ нению с хитростью и коварством Карзубого, который по прибытии в ко­ лонию очень сожалел, что ему не с кем поиграть в карты. 88