Сибирские огни, 1989, № 4

— Мне и своей работы хватает,— говорит Маманин.— Вы уж сами как-нибудь. — Да все уже — тю-тю! — показывает Тавка на ряды уложенной рудстойки, думая про себя: «Почаще бы ты приходил сюда. Вон как Фо­ нарь с Бурым вкалывали — все рекорды побили!» ~ Вижу, вижу. Молодцы! А теперь — в будку? — Ну да. Отдохнем до съема. — А если другим звеньям помочь? — Да вы что! — выпрыгивает из вагона Тавка.— Нам никто не по­ могал. Да и кончили-то мы рано потому, что вы здесь. Вроде как вдох­ новили. На пределе работали. — Ну что ж, будьте здоровы. Когда Тавка со своими людьми вошли в будку, в ней уже грелись два звена из тех, что загружали пиломатериалы. Мужика, бросившего работу, в будке не оказалось. — А где этот хмырь, что тут сидел? — первым делом спросил Ьурыи. — Менты увели,— ответили ему.— Бугор сдал. — Жаль, жаль,— сказал Бурый.—А то бы я с ним посчитался. ■ Не успели вздохнуть полной грудью, как снова их осчастливил своим приходом начальник отряда. — Воспитывать пришли? — недовольно бросил кто-то. — Вы что же, так понимаете воспитание: садится напротив вас на­ чальник отряда и начинает долдонить — то нельзя, другое нельзя? ус­ мехнулся Маманин.—Нет, голубчики. Так воспитывают в детских сади­ ках. А вы эту стадию прошли. Наше воспитание в другом. Мы должны добиваться неукоснительного выполнения всего того, что от вас требу­ ется. Но чтобы для вас это стало не принудиловкой, а внутренним, ес­ тественным правилом, законом, нормой поведения. Хотя вначале, конеч­ но, без принуждения не обойтись. Но как только такая норма начнет вырабатываться — значит, человек встал на путь исправления. Вот так- то,—Маманин вздохнул и подошел к тому, кто задал ему вопрос. Ока­ зывается, приметил. Это был Пивоваров, редактор стенной газеты. Вы, если я не ошибаюсь, отбываете наказание за хищение? — в упор спросил лейтенант. — За него,— выпрямился Пивоваров. В это время в будку пришло последнее звено во главе с бригадиром. Они тихо расселись на корточки вокруг печки. — Так вот что я бы хотел вам сказать в целях воспитания,— не спускал глаз с Пивоварова отрядный.—Да и всем не мешает послушать. Мужики зашевелились — ага, сейчас начнет учить их, хотя сам еще толком ни черта в этой жизни не знает. — Щедрые вы люди,— присел начальник отряда на скамейку.— Настолько щедрые — что оторопь берет. Мужики стали переглядываться: чего, мол, он буровит? У всех мор­ ды как морды. Где он щедрых нашел? — Да-да, щедрые,— уловил Маманин их замешательство.— Ведь так растрачивать свою жизнь, как растрачиваете ее вы, способен не каждый. А вы это делаете легко и просто, словно впереди у вас целая вечность. За деньги, за тряпки отдаете свои лучшие годы. Берите, мол, нам не жалко. А ведь жизни-то цены нет. Что же вы делаете, граждане. Откуда в вас такая расточительность и недооценка того, чем вы плати­ те? — Там мы же не по собственной воле платим, нас заставляют пла- .рлть,— выкрикнул Пивоваров.— Сами бы мы черта едва заплатили! — А это еще хуже,— заметил отрядный,— Брать и не платить — не по-человечески. Все имеет стоимость. Надо помнить всегда^ об этом и и не сомневаться: поймают — не поймают? Обязательно поймают. И рас­ плата последует незамедлительно. Поэтому не надо дешевить. И так щедро разбазаривать свою жизнь.