Сибирские огни, 1989, № 4

Дневальный — хап миску — и понеслась, только локти заходили хо­ дуном! — Во, кишка! — смеется Васька-Лом. Фонарь тоже мигом проглатывает вторую порцию, потом отламыва­ ет корочку от оставшейся пайки и начинает ею елозить по краям миски, собирая остатки каши. Миска становится чистой и мыть не надо. Начинается чаепитие. Желудки повеселели, настроение поднялось. Развалившись вальяжно за столами, держа в руках кружки с чаем, му­ жики балагурят, смотрят по сторонам, отыскивая знакомых из других отрядов. — А вот как ты думаешь, Микола,— обращается крановщик из Тав- киной бригады к своему сменщику Еремееву, тихому и пришибленному мужику,— на луне есть жисть или нет? И что ему эта Луна далась. На земле надоело, что ли? Еремеев аж вздрагивает от такого вопроса. С ним редко кто разговаривает. А тут заговорили, и вдруг — сразу такое. — Може, и есть,— чуть слышно лепечет он.— Кто его знает,— и смотрит, испуганный, на сидящих рядом; засмеются или нет? Не засмея­ лись. Им не до Еремеева. — И все же там люди есть,— говорит крановщик.— Ведь она же рядом. Выйдешь ночью по нужде — светит, какое-то копошение на ней. Вот бы попасть на Луну! — вздыхает он. — Ты, шизокрылый! — толкает его Тавка под бок.—А на Марс не желаешь? Крановщик передергивает плечами: подумать, мол, надо. А чаю в кружках — на донышке. Фонарь даже заглянул в свою — много ли в ней еще. Окна в столовой отпотели, затянулись водяной пленкой. Свет едва проникает сквозь нее. За соседним столом тоже кейфуют. А председа­ тель совета отряда Варнаков травит баланду: — Я, значит, ей, дешевке, и говорю: не приедешь на свиданку, в Не­ ве утоплю. — А она что? — спрашивают его. — Хозяину бумагу накатала. Утопить, мол, хотел в Неве. Прошу добавить срок. — Так Невы же в колонии нет. Чо она буровит? — А ей-то что. Баба — есть баба. Ла ее и понять можно: поезди-ка за тысячи километров. — А ты как Лохматый из третьего отряда,— подсказывают Варна­ кову,— возьми чье-нибудь нераскрытое дело, тебя и отвезут в Питер на следствие. Там и оставят. Лохматый уже вторую неделю бегает по ба­ ракам, просит у киевских, чтоб помогли. Любое дело взять соглашается, кроме мокрухи и изнасилования. Леньги предлагает. Так ему к жене в Киев хочется. — Кто ж на такое подпишется,— говорит Варнаков.—А вдруг я потом на попятную пойду, и тех, чье дело, продам?.. Все. Завтрак окончен. Осужденные выходят из-за столов, прихватив с собой кружки и миски, и направляются к выходу мимо посудомойки. Подав миски в окно, выходят на улицу, где их уже поджидает завхоз. Ему за столом рассусоливать некогда. Проглотил свою кашу — и на улицу поскорей, чтобы никто не посмел уйти из столовой без строя. ГЛАВА 8 Железнодорожная ветка вся была заставлена порожними вагонами. У Тавки при виде вагонов похолодело в груди. Плечи заныли при воспоминании о позавчерашнем дне, когда пришлось перенести уйму бревен. И мышцы во всем теле вдруг стали расслабляться, сопротивля­ ясь предстоящей работе. «А может, бросить все к черту? — подумал Тавка — Чего ради я должен горбатить тут. Не по путевке ж комсомола приехал». А мышцы 80