Сибирские огни, 1989, № 4

ние. Те, что спрятались в туалете, замерзли — то одна голова выглянет из-за перегородки, то другая. Наконец, не выдержали и начали выска­ кивать оттуда, становились в строй. — А теперь следующее упражнение,— продолжал Маманин.— Руки на поясе, ноги на ширине плеч. По счету: раз! — наклониться влево, пра­ вую руку поднять вверх — вдох. По счету: три-четыре! — то же самое в другую сторону. Приступили: раз-два! Три-четыре! Раз-два! Три-четыре! Выше руку, Зарипов! Варнаков, не увиливать! Раз-два! Три-четыре! Раз- два! Три-четыре! А теперь побежали! Побежали вокруг барака. Веселей! Веселей! — Ух! Ух! — тяжело дышал отряд, утопая по колено в снегу. — От милиции быстрее бегали! А ну прибавить скорость!— давил Маманин на «газ», оборачиваясь назад. — Он 40, опупел? Сам-то вон какой бугаина! — стали роптать му­ жики.— Сало небось лопает каждый день. А тут на баланде — да еще бегай. После первого круга, кто бежал сзади, смылись в барак. После второго — «спортсменов» стало еще меньше. А когда бежали последний круг, то с лейтенантом осталось человек десять. — Дрогнули! Не выдержали! — отчитывал начальник отряда в ку­ бовой тех, кто сбежал с зарядки.—А зря! В здоровом теле здоровый дух! Теперь каждое утро будет зарядка! — Хоть на свободу от него уходи условно-досрочно! — шумели му­ жики. Помылись. Успокоились. Все — бодрые, раскрасневшиеся. И вдруг вспомнили: а на завтрак-то поведут? — На завтрак! На завтрак! — послышалась команда завхоза. Построились по пятеркам. У каждого в руках — кружка, хлеб, са­ хар. И строем в столовую — впереди завхоз, сзади — все остальные. — Приятного аппетита! — пожелал на ходу лейтенант Маманин. — Укатал, а теперь аппетита желает,— бросил кто-то из строя, видно, сильно проголодавшись. «Да, видок — что надо! Каждый бы в огороде за чучело сошел,— окинул взглядом Тавка шагающих рядом.— Увидела бы меня сейчас Ольга»,— усмехнулся он. И тут же вздрогнул, представив себе, как она уже смотрит на него, идущего в строю. «Ты гляди-ка, застыдился! — сам про себя удивился Тавка.— С чего бы это вдруг?» — Шире шаг! — торопит завхоз. А в столовой народу — миске негде упасть. Пар. Сырость. Двери — туда-сюда, сюда-туда. Люди валят и валят толпами. Рассаживаются — четверо за один стол. Культорги бригад с помощниками устремляются к раздаче. А вот и завтрак. Овсяная каша. Чай. — Опять ржать будем! — недовольно бурчит кто-то.— Каждый день — овес да овес! — Овсяную кашу английская королева ест по утрам!— зубоскалит кто-то. — Ну и пусть ест! Ей бревна не ворочать!.. Ложки между тем только мелькают — одна шустрей другой. Миски ерзают по клеенке, катаются из стороны в сторону. Ругаьчся не ругайся, а все равно каша вкусная, сытная. Эх, добавки б! — Фонарь! Еще будешь? — спрашивает культорг бригады Васька- Лом, держа в руках две миски с кашей.— На одну! Эту миску он закосил у раздатчика. И Фонарю не просто так пред­ лагает. Будет иметь с него. Валенки поможет отнести в сушилку, хлеб в столовой получит за него для бригады. А культорг поспит лишних пол­ часа. — А мне дашь? — просит дневальный. Васька-Лом смотрит на него внимательно, что-то прикидывает в уме — зырк-зырк глазами по столу — и протягивает все-таки ему миску. — Не хотел давать, да ладно уж! Понту с тебя — никакого!