Сибирские огни, 1989, № 4

Карзубый машет рукой—дескать, бог с тобой. И уходит по нап­ равлению к столовой. — Ы-ы-ы!—делает гримасу ему вслед Бурый, выставив вперед че­ люсть и ощерив рот, как это делает часто Карзубый. Людей из нового этапа, сразу отличишь на зоне — они первые дни тише воды, ниже травы. Но только не Карзубый. Не успел оглядеться, а уже везде отметился — во всех бараках побывал, заглянул в контору, чтобы заранее знать, в какие кабинеты его будут вызывать за наруше­ ния. — Вот бык! — завидует ему Бурый.—Ухитрился же попасть в лесо- цех. На голову выше меня, плечи — во! А дали такую работенку. Пой­ дем в библиотеку, там какое-то сборище,— предлагает он Тавке. О сборище Бурый прочел в афише, пока они прохаживались. Бу­ рый, вообще, как заметил Тавка, человек странный. Сам с ним был з а ­ нят разговором, а глаза думали о чем-то своем и бегали по сторонам, точно боялись проглядеть что-то интересное или остерегались — нет ли поблизости опасности. В читальном зале было много народу. На стенах — портреты Пуш­ кина, Горького. В два ряда столы, книжный шкаф — элегантный, с пре­ тензией. Тоже, наверное, думает по ночам: и какой хрен занес меня в эти края. За столом какой-то парень читал свой рассказ. Начала они не слышали. В оставшихся же строчках речь шла о любви. Герой терзался и страдал. А его возлюбленная оставалась холодной и неприступной, как запретная зона. — Да напиши ты ей! Чо она у тебя задом крутит! Вот быдлятина!— выкрикнул кто-то. — Вы что! — встрепенулся автор, захлопав ресницами от волнения. — Это же рассказ! Неужели не ясно? — Да ясно, ясно,— загалдели мужики.—Ты про нее рассказ напи­ сал, а она тебе рога наставляет, крыса облезлая! — Я же выдумал все! — вскинул голову автор.— Век свободы не видать! — чиркнул он себя по шее ребром ладони. — А-а-а, выдумал,— послышались разочарованные голоса.— Тогда так тебе и надо! Не будешь выдумывать что попало! — Концерт! — покачал головой Тавка.— Валим отсюда,— позвал он Бурого. И они вышли из библиотеки. — Ну и ну! — усмехнулся Бурый.— Как в цирке! Да, Тавка,— вдруг ни с того, ни с сего спросил он,— а вот твои подельники, о которых ты рассказывал в изоляторе, они что, все еще учатся? — Чей-то ты о моих подельниках вспомнил,— покосился на него Тавка.—Учатся не учатся — какая разница? — Да я так,— стал юлить Бурый.— Одни учатся, другие мучатся. Несправедливо как-то. И родителей, наверное, имеют козырных? — Предки у них — не чета нашим,— подтвердил Тавка.—У одного отец директор техникума. У другого — начальник отдела сбыта на вин­ заводе. — Себе бы таких! — мечтательно закатил глаза Бурый. Тавкины подельники заинтересовали его еще в камере. Он даже ад­ рес одного из них запомнил, прочтя его на конверте, пока Тавка сидел в изоляторе. И адрес этот не давал Бурому покоя. После долгих раздумий о своем будущем он нашел, наконец, ему применение... — Ну ладно. Пойду-ка я в соседний отряд, к знакомому,— заторо­ пился вдруг Бурый. А ты пока погуляй. Мороз вроде ослаб. И он споро направился в барак к Карзубому. — Ваня, я к тебе,— обрадовался Бурый, увидев, что Карзубый на месте.—Дело есть. — Ишь ты, какой деловой,— усмехнулся Карзубый.— Выкладывай — Понимаешь,— начал Бурый,— Есть у меня адресок одного из подельников Тавки. На следствии он все взял на себя и пошел по делу один. А они на свободе...