Сибирские огни, 1989, № 4

Да Лариска-миллионерша! ВОРОЖЕЙКИНА. Измучилась я с ней! Выгнать бы... БУНЬКОВ. Ну и выгоните! ВОРОЖЕЙКИНА. Так она... на тебя ссылается... БУНЬКОВ. Что?! Да я знать ее не знаю! ВОРОЖЕЙКИН. Ну, как же не знаешь?! Весь народ знает... Баля- бина! Вот ее окна! Твоя фотография в окне. И Сталин... БУНЬКОВ. Где она?! Десять лет меня позорит! Вот я сейчас перед лицом товарищей... Ну-ка?! ВОРОЖЕЙКИНА. Да ладно, Гриша, в другой раз... БУНЬКОВ. Нет! Если уж меня хотят по судам таскать... (В о р о- ж е й к и н о й.) Веди! Хоть в этом вы убедитесь! ВОРОЖЕЙКИНА. Сейчас. ( Ух о д и т . ) БУНЬКОВ. Тоже мне! Красотка! Фотографию где-то достала?! (Р а- жи н у . ) А завтра про тебя скажут! Или про нее... Да сиди, Ирина Пет­ ровна, ты в Москву уезжаешь, я к слову. ( Р а ж и ну.) А ты, значит... я тебя простил, в гости пустил, в свой родимый дом,., а ты вот как?! РАЖИН. Григорий Иваныч... БУНЬКОВ. Ну, я не отрицаю... не ангел... есть у меня ошибки, но почему про меня?! Ну, напиши про Царегородцева... или про Орловский район! Эти вообще три села спалили, когда выселяли неперспективных... А Царек с его памятью в райгазете всех упиравшихся крестьян перечис­ лил: «Вот кто тянет прогресс назад!» А увидеть свою фамилию в газете... слава богу, это еще как-то на наше поколение действует! Мы, может, по­ следние, кто книги-то читает! Твои книги, Александр Николаевич! Горь­ кого! Шолохова! РАЖИН. Я бы просил не издеваться... БУНЬКОВ. Кто издевается?! Н и к о н о в а достает фотокарточки, Б у н ь к о в разворачивает веером, как карты. Вот, смотри! Привезли, хотели тебе на стену, да уж так бери! Видишь? В нашем ДК — литературный музей! Все сибиряки. Уголок Шишкова... Достоевского, ну, когда он в тюрьме... и твои. Книги. Вырезки из газет. Р а ж и н в бешенстве, не знает что сказать. Сейчас, конечно, телевидение... Но ты прав, книги все равно победят! Так зачем ты свое драгоценное стал опять на мишуру тратить?! Кто это прочтет через месяц, не говоря что через год?! Ты что же, как тот беге­ мот в зоопарке... где жрешь, там и... ляпаешь?! НИКОНОВА. Григорий Иваныч!.. БУНЬКОВ. Сиди! Должны мы, наконец, с живым писателем погово­ рить?! В центральный дом литераторов в Москве нас не пустят — у нас ботинки навозом пахнут! РАЖИН. Да ладно уж тебе так! Я понимаю, неловко вышло... прие­ хал и именно тут... Но такая уж специфика нашей профессии... БУНЬКОВ. «Специфика»... По-русски называется: совести нет! РАЖИН. Григорий Иваныч! Да я уверен, нас больше уважать будут, если мы сохраним дружбу... несмотря на критику. И чем жестче крити­ ка, тем больше уважать будут! Вот вы сказали: последнее поколение... еще внимательно относитесь к печатному слову. Но с кем же тогда нам работать, писателям, как не с вами?! Давайте вместе и попробуем вер­ нуть истинную цену словам: писатель... патриот... правда... Входит Л а р и с а , в игривом наряде, держит на тарелке красные помидоры. За нею В о р о ж е й к и н а . ВОРОЖЕЙКИНА ( л а с к о в о ) . Э-это мы-ы... Л а р и с а , пере.тав тарелку В о р о ж е й к и н у, быстро подходит к Б у н ь к о в у и, обняв, целует его в губы.