Сибирские огни, 1989, № 4

АЛЯ. Нет, ты правильно, правильно! Правильно! Ее раньше выпусти­ ли — она в стенгазету писала, как ее твои слова перевернули... Папа, я завидую! Такая свобода! Танька и Тамарка на память комсомольскими билетами обменялись! А я толстая, слепошарая... никому не нужна! РАЖИН. Как не нужна! Ты красивая... у тебя друзья... АЛЯ. «Друзья»! Витька, сын водителя троллейбуса, и еще ребята... не доверяют прокуратуре, сами расследуют, кто на ворованные деньги дачи-дворцы строит... И чик!.. ( П о к а з ы в а е т , к а к ч и р к а ю т с п и ч к о й . ) А меня гонят! РАЖИН. Что?! Я слышал — у директора ресторана?.. АЛЯ. А мне не доверяют — интеллигентка! Ничтожество! А Олька шипит; давай завучу скажем, нам медаль золотую дадут. Муж-то завучи- хи в милиции, а там с ног сбились... РАЖИН ( п о с л е п а у з ы ) . Ну и что думаешь ты?! АЛЯ. Не знаю. Нехорошо это? Или так надо?! РАЖИН. Ты же сама знаешь. Да и поджигать... Робин Гуды! Лучше бы детсаду... или дом отдыха тем же водителям... Неужели ты одинокая? Ты же умная, добрая... АЛЯ. А может, уж поздно? И жизнь прожита? Была тоненькая, ма­ ленькая — меня любили! Кто сказал, что обязательно надо триста лет, как попугай?! ( В д р у г с к о р о г о в о р к о й . ) Нет, почему? Меня Ми­ тя, Митя любит! РАЖИН. Какой еще Митя? АЛЯ- А Митя Егоров! В университете, на биофаке! Будущая звезда! Ему как раз не нравятся худые! Говорит, женщина — подушка для ко­ стей гения! Шутка. Но Вовка больше любит, помнишь — Козлов, в седь­ мом классе отстал, ногу на кроссе поломал?.. Мне так жалко. Но боюсь — выйду за него, а любить буду всю жизнь Митю. Разлад! Папа, ты единственный знаешь, как жить! Все прочитали «Колокол правды»!.. Скажи, что дальше делать? РАЖИН. В смысле? Не говори так быстро. Ты о чем? АЛЯ. Боюсь, вообще буду неверной! Вот парень, в магазине магнито­ фоны продает, я туда раз в месяц — он мне так загадочно улыбается! У нас своя тайна! А еще физкультуру Александр Васильевич ведет, ему двадцать два... Аполлон! Как подтянется на кольцах — у меня голова!.. Это любовь? РАЖИН. Доченька. Это... малокровие, весна.... Что я говорю?! Или ты смеешься?! Ну-ка посмотри в глаза! АЛЯ. Нет-нет! Нет! Нет! Ты все знаешь! Я читала твои «Корни», там такие герои! Жизнь свою за родину не щадили! Ты же сам пережил, ког­ да писал! Значит, сам такой?! Папа, я тебя уважаю!.. РАЖИН ( т их о ) . Какая ты еще маленькая... ( О б н и м а е т . ) Входит А н д р е й , за плечом ружье. Он задумчив, мрачен. На нем новый велюровый пиджак; замаранный листьями и землей. АНДРЕЙ. Здрасьте. ( У в и д е в А л ю в с л е з а х . ) О здрасьте. ( Р а ж и ну.) Май фаде сэй: может, вы хотите дичи попробовать? Я трех глухарей снял, АЛЯ. Ой, можно глянуть?.. (У Xо д и т на к р ы л ь ц о . ) РАЖИН. Спасибо. И запомните — мне ничего не надо. Скажите от­ цу, чтобы забрал этот телевизор, люстру... и... Я ему сейчас. ( С т у ч и т н а м а ш и н к е . ) Входит А л я , АЛЯ. Какая красота!.. Красное, зеленое!.. РАЖИН ( п о д а в а я А н д р е ю б у м а ж к у ) . Не жалко кровь лить? Особенно весной? АНДРЕЙ. А я как-то не различаю сезоны.