Сибирские огни, 1989, № 4

В м а ш и н к у б е л ы й л и с т . О б н и м а е т о б е и м и р у к а м и г о л о в у . В с п о м н и в , в ы к л ю ч а е т с в е т , с н о в а с а д и т с я . ) В окнах при свете луны светятся газеты. Шрифты, фотографии. РАЖИН ( в с к а к и в а е т . ) К черту! К черту эти лица... гектары... ( С р ы в а е т г а з е т ы , с а д и т с я , к л а д е т г о л о в у на с т о л . Спит . ) Слышно, как кричит петух. Вдалеке проходит поезд. ГОЛОС РАЖИНА. Жил-был царь... ГОЛОС БУНЬКОВА. Это он про меня, про Бунькова. Дескать, что хочу, то и ворочу... Вот пригрел змею! ГОЛОС РАЖИНА. Жил-был хороший царь... и росла у него дочка дура дурой... ГОЛОС ЦАРЕГОРОДЦЕВА. Это про меня, про Царегородцева... Опять двойку принесла. Вы бы лучше занимались самообразованием, писатель... почитали Канта... ГОЛОС РАЖИНА. Росли три сына, два умных, а третий дурак... ГОЛОС ДИДОХИ. А это про меня, про Дидоху! Какое его дело, что мой младший не тянет?! Может, дураку легче жить? Не понимает ниче­ го — и начальству приятно! (П о е т .) Солнце низенько... вечер близень­ ко... ГОЛОС РАЖИНА. Жили-были старик со старухой, и не было у них детей... ГОЛОС НИКОНОВОЙ. А это он про меня, товарищи! Вы бы лучще про колхозы писали, про наши трудовые подвиги... ГОЛОС РАЖИНА. Жила-была река, в ней цвели кувшинки. Вечером горел, отражаясь, закат... иногда клевала осторожная рыба... ГОЛОС ВОРОЖЕЙКИНА. А это он про меня, про Ворожейкина! Да, раб! Ну и что? А сам? Правильно его критикует Василий Тихонович... РАЖИН ( п р о с ы п а е т с я , с д и р а е т с ше и г а л с т у к ) . Хва­ тит! Не хочу! Ничего не хочу! Живите, как знаете! Не хочу! Буду просто пить, жрать, спать!.. ( Ищ е т т а б л е т к и . ) Где-то еще реланиум был... ( В к л ю ч а е т с ве т . ) Вот! (Г л о т а ет.) Сяду за роман из жизни де­ вятнадцатого века... нет, четырнадцатого! Нет!., скажут, национализм! Из жизни древних греков! Вот! Нет! Из жизни динозавров! Как они вы­ мирать начали! А интересно, почему вымерли динозавры? Была вода, солнце, трава... никакой химии... чего не хватало? Большие, никто не трогает... попробуй, доберись — голову откуси... Спать, спать! Навсег­ да!.. ( В а л и т с я на к р о в а т ь , н а к р ы в ш и с ь с г о л о в о й т у л у п о м . ) Стук в дверь — Р а ж и н не шевелится. Стук еше и еще. Д верь тихонько открывается— входят Б у н ь к о в и В о р о ж е й к и н , который тащит цветной новый телевизор. БУНЬКОВ. Извини... у тебя свет... ВОРОЖЕЙКИН ( ше п о т о м ) . Спит! БУНЬКОВ. А где?.. ВОРОЖЕЙКИН. Была. БУНЬКОВ. Надо же, девчонку отпустил. ( К и в а е т на т е л е в и ­ з ор. ) Туда. В о р о ж е й к и н опускает телевизор на табуретку, стоящую в углу. Д остает из кар­ мана складную комнатную телеантенну, вытаскивает «усы» антенны, подключает ее. БУНЬКОВ ( н ю х а я в о з д у х , п о д х о д и т к « д и п л о м а т у » , д о с т а е т б у т ы л к у к о н ь я к а ) . Смотри-ка, так и не распечатал. ВОРОЖЕЙКИН. И я не буду. г БУНЬКОВ. А я трахну. ( О т к у п о р и в а е т . ) Душа болит. Это в нашей молодости девки «динамо» крутили. А эти до ста лет забереме- 24