Сибирские огни, 1989, № 4

вался... Шофер! А сейчас вижу... это как ежели полы помоешь—потом не разогнешься! Всех нас надо судить! Так и назвать — Судный день! Се­ редняков в свое время обидели... хребет России... никто не ответил! В тридцатых... все эти тройки... на пенсии сидят! А двадцать миллионов гектар степей по ветру пустили отвальным плугом?! Сейчас камни!.. Ни урожая, ни травы для скота! Говорят, надо тысячу лет! Да и последнее царствие... срам было телевизор включать! Целовались! Пили! Все бере­ зы замарали! Кто ответит?.. Кто-то же поддерживал?! Скажите, как сей­ час там относятся?.. РАЖИН. Простите, Владимир Севастьянович... Я ничего не знаю. Никаких у меня полномочий. Я книгу пишу, книгу о любви... Вы прости­ те меня. В о р о ж е й к и н падает на колени возле телефонного аппарата, молча привинчивает крышку. В окно со двора стучится улыбающаяся гостья — Т а н я, с ярко накрашенными губами, в больших красных клипсах в виде изогнутых, модных ныне треугольных парусов. ВОРОЖЕЙКИН. Что надо?! Хочешь в доярки? Сейчас! РАЖИН. Нет, это ко мне... знакомая... ВОРОЖЕЙКИН. А, книга о любви?.. Алло? Алло? РАЖИН. Да нет... Это из тюрьмы... ( Р а з д р а ж е н н о м а ш е т р у к о й , ч т о б ы д е в у ш к а ш л а в и з б у . ) ВОРОЖЕЙКИН (в т р у б к у ) . Алло? Девушка? Вы слышите меня? Что? Линия была повреждена? ( Р а ж и н у.) Работает. ( У х о д и т , с т о л к н у в ш и с ь в д в е р я х с Т а н е й . ) Появляется Т а н я в мужском пиджаке, надетом поверх нарядного платья, в новых туфлях, с холщовой сумкой, на которой оттиснут портрет артиста Боярского. ТАНЯ ( г л у п о в а т о у л ы б а я с ь ) . Узнали?.. РАЖИН. Как вы сюда попали?! ТАНЯ. Вот. ( Д о с т а е т из с у м к и р а с к р а ш е н н ы й м а с ­ л я н о й к р а с к о й б ю с т Е с е н и н а р а з м е р о м с м у ж с к о й к у л ак .) Есенин. Он из хлеба, это мой товарищ по прежней жизни вы­ лепил. Он раньше вышел. (С т а в и т н а с т о л . ) РАЖИН. Вы пьяная? ТАНЯ. Для храбрости. ( В д р у г о б н и м а е т , у т к н у в ш и с ь е му в г р у д ь . ) РАЖИН. Что, что такое??! ТАНЯ. Спасите меня, Александр Николаевич! РАЖИН. Что случилось?! Да объясните вы!.. ( О т с т р а н я е т . ) ТАНЯ. Они меня опять затягивают!.. Они сейчас у вас живут и меня ждут! РАЖИН. Как у меня?! Кто?! ТАНЯ. Я сказала: к маме в Канск, посоветоваться... а они у вас меня ждут. Нина Николаевна такая добрая, говорит: в традициях русских писателей... мы ей цветы, два ведра... в гостиницы нас не пускают. Вы не бойтесь, они ничего не тронут! РАЖИН. Черт побери! И сколько их там? ТАНЯ. Коська, Васька и Тамарка... Трое. Коська нехороший, а Вась­ ка сам запутался. Тамарке все равно. Поедемте, объясните им — пусть отстанут! РАЖИН. Как это поедемте?! Мне некогда! ТАНЯ. Ну, как же?! Вы мне глаза раскрыли! Вы мне снились все эти месяцы! РАЖИН. Да не могу я никуда поехать! Позвонить могу! ТАНЯ. Ну, позвоните! Вы для них авторитет! РАЖИН. Черт побери!.. ( С н и м а е т т р у б к у . ) Алло? А как вы меня нашли? Кто сказал, что я здесь? ТАНЯ. А я подслушала, как дочка ваша с Ниной Николаевной... мол, по южным районам... Я с почтамта звоню — в Присаянском говорят... 22